— Аннушка хозяюшка, не то что мой мужик. Да ведь ее-то вещи у нас.
Я покраснел:
— Зачем ты, Аннушка?
— Чудак ты, Павел! — хриплым голосом проговорила Витя. — А как же она иначе могла?
Я молчал опустив голову. Витя вдруг поднялась, опираясь руками о стол, Дарья Петровна тревожно смотрела на нее.
— Встань, Павел! — произнесла Витя.
Я тоже поднялся.
— Поздравляю тебя от лица комсомольской организации с успешным подъемом крана! — Она облизнула сухие губы, прикрыла тяжелыми веками глаза и села.
— Фу ты, господи! — облегченно проговорила Дарья Петровна и перекрестилась. — Это верно, вчера тут, Паша, тебя ребята хором хвалили! Да, — спохватилась она, — скажи ты Витьке, что нельзя ей сейчас в больницу идти. Нельзя!
— Этот вопрос уже решен, — твердо проговорила Витя.
Помолчали. Аннушка прихлебнула чай из Витиной чашки и заботливо сказала:
— Пей, теплый, в самый раз!
— Обедать, Паша, приходите, — Дарья Петровна с аппетитом тянула с блюдечка чай вприкуску.
— Я голубцы твои любимые сделаю, — Аннушка покраснела и покосилась на Витю.
— Аннушка замечательная девушка, ясно? — громко сказала Витя.
— Да, я знаю.
Витя еще посмотрела на меня, подумала и сказала:
— А на бюро мы тебя все-таки разберем!
— Хорошо…
— Саму тебя на бюро разбирать надо. — Дарья Петровна примерилась щипчиками к куску сахара.
13
По дороге в порт я думал: «Сегодня не то что раньше: ясно, куда идти и что делать. Аварийный кран, портальные, диспетчерское… Меня, наверно, уже ждут». И по-прежнему стало немножко страшно.
Понтон с поднятым краном стоял ниже стенки. Я быстро взбежал на него по перекинутой с берега пружинистой доске, поздоровался. Котченко улыбнулся, Шилов почему-то хмуро сказал:
— Власюк кузнеца прислал — мятое разглаживать!
У стрелы стоял, широко расставив ноги, здоровенный, брюхастый мужик борцовского вида в черном клеенчатом фартуке. Сладко улыбнулся мне лоснящимся лицом:
— Снегирев Кузьма Кузьмич, кузнец.
— Акробат, на дуде игрец, — в тон ему торжественно проговорил Шилов.
На жирном лице Снегирева не дрогнул ни один мускул, только чуть прищурились выпуклые светлые глаза, лицо продолжало улыбаться: явно не слышал человек!
Я подумал и сказал:
— Очень приятно, Кузьма Кузьмич. Моя фамилия Кауров. Я очень рад, что вы хотите нам помочь. Можно стрелу выправить, стену кабины, крышу — за три дня?
— Невозможного в природе нет, — сказал он, все улыбаясь и по-мужицки хитровато, выжидательно глядя мне прямо в глаза.
— Давайте сразу же и приступим…
Он ласково засмеялся:
— Давайте, только… работа цену любит.
— Вот-вот! — громко, язвительно проговорил сзади Шилов.
— Не без этого, — сказал я.
— Нормировщик всю ночь ценил работу. По приказу Зубкова, — с гордостью пояснил мне Шилов и протянул пачечку желтых листочков-нарядов.
Я начал разбираться в них, рассматривая, где проставляется операция, где стоимость, количество. Снегирев засмеялся:
— В этой бухгалтерии ничего не поймешь!
Я покраснел.
— Поймем, не беспокойся! Ты тоже не сразу мастером-то стал, — обиженно сказал ему Шилов.
Снегирев замолчал. Кто же виноват, что я ни разу в жизни не видел ремонтных нарядов?..
Ребята даже отвернулись, чтобы не видеть, как неумело, неловко роюсь я в нарядах!..
— Да что там! — вдруг досадливо, со скучным видом, совсем по-другому произнес Снегирев. — За всю эту кузнецкую работищу — двести три рубля. Смех!..
Я сжал зубы, но все-таки разобрался в нарядах до конца. Верно, двести три рубля.
— Так ведь всего три дня работы, вы говорите? Он внимательно, изучающе взглянул на меня:
— Это как работать… — Секунду разглядывая меня, вдруг опять сладко заулыбался, взял меня под руку: — В наряде — выправить стрелу в трех местах, так? Но… надо же понимать рабочего человека!
— А написать надо — в пяти! — Дербенев подмигнул мне.
— Черт с ним, Степаныч, добавь ему еще рублей двести, мигом, сделает.
— В пяти? — спросил я Снегирева.
— В пяти, — он кивнул, улыбаясь, — В общем, удвоить. Через три дня — не узнаешь!
— Милый, — сказал я ему, — да ведь наряд-то документ, вот он, выписан уже.
Снегирев отечески похлопал меня по плечу.
— Нормировщик не учел конкретных условий: переноска, подноска, носка… Выправил в одном месте — в другом лопнуло, снова выправляй.
— Так, так, — сказал я. — Ребята, наш разговор все слышали?