— Вот-вот, — поспокойнее уже произнес отец. — Счастье только в сказках приходит само собой, по случаю, а в жизни его надо заработать, заслужить, иначе оно ворованное, а это — уже не счастье, Анка!
«Понятно, понятно», — кивала я ему, с сожалением распуская волосы, заплетая их по-школьному в косы, на концы их повязывая банты. Без отца мама снова сделает мне эту взрослую прическу, да и сама я скоро выучусь ее делать.
Мы втроем поехали на Острова гулять. И когда проходили по двору, я тоже впервые вдруг заметила, как смотрел на мои ноги уже подвыпивший с утра отец Борьки. А ведь и раньше, кажется, на мои ноги так же смотрели мужчины, даже мальчишки, только я не обращала на это внимания…
А уже выйдя на улицу, мы наткнулись на бежавшего домой Борьку. Поздоровались, он пробежал мимо, а мама оглянулась, сказала:
— Ишь ты какой гвардеец вымахал, а?
— Ладный парнишка, — согласно улыбнулся отец. — И лицом красивый.
Я удивленно молчала, тоже будто впервые разглядела Борьку, и вспомнила, что он нравится девчонкам, а легкая и скорая во всем Светка Муромцева даже как-то призналась мне по секрету, что она, кажется, влюблена в Борьку Залетова, но до конца еще не уверена в этом, потому что ей одновременно нравится и Симка Салов, только уже совсем по-другому. Борька действительно был выше и сильнее всех в нашем классе; и вообще отчаянный он какой-то, уж решительно ничего на свете не боится… А глаза у него хоть и глуповатые, но красивые и черные-черные, даже зрачок не различить.
И когда мы потом гуляли на Островах, я заметила, что уже как-то по-новому внимательно слежу за мужчинами и женщинами, идущими под руку, будто до этого ни разу не видела влюбленных парочек или наскучивших друг другу пожилых мужей и жен.
А в июле мы трое — Светка, Катюша и я — были на пляже у Петропавловки, и строгая Катюша вдруг сказала мне:
— Ты, Анка, хоть поменьше ешь, а то здоровая, как жеребец.
Светка только засмеялась:
— Анка уже открыла, что на белом свете существуют не только женщины, но и мужчины, а они, Катюша, противоположный пол, ясненько?
— Тебе-то давно это ясненько? — поморщилась Катюша.
— Еще с прошлого года, — просто ответила Светка и засмеялась: — Насчет себя ты не беспокойся, тебе эта опасность не угрожает.
— Да уж такой, как ты, я никогда не буду! — с непримиримой строгостью ответила Катюша и поджала губы.
— Мне бы твою красоту, Анка! — вздохнула Светка.
А я от смущения вскочила и бросилась в воду, заплыла чуть не до середины Невы.
И вот с шестого класса я начала хуже учиться. Как я теперь понимаю, сразу по нескольким причинам…
Уже два или три последних года мама не сидела рядом со мной за столом, когда я делала уроки. Во-первых, она уже была уверена, что и без нее я их сделаю, и сделаю правильно: из года в год я училась на одни пятерки. А во-вторых, конечно, маме и некогда было — она после работы еле успевала купить продукты, приготовить обед да убраться в квартире.
А когда я хотела помочь ей по дому, улыбалась ласково:
— Лучше гуляй, пока можно, или вот уроки учи, а с этим хозяйством тебе впереди еще всю жизнь возиться!..
Отец теперь был уже бригадиром сталеваров, зарабатывал еще больше, да и мама от него не отставала, и родители купили в Белоострове дачный домик в садоводстве, начали копить деньги на машину. Года через полтора-два за хорошую работу отцу предоставили возможность купить без очереди «Запорожец», и мама занялась устройством гаража, стала посещать курсы шоферов, чтобы получить права, самой научиться водить машину. Отец по-прежнему целыми днями пропадал на заводе, а домой возвращался таким усталым, что даже разговаривать ему было трудно — сидел за столом, и глаза у него слипались…
Сначала я по инерции делала уроки так же старательно, как и раньше, но когда узнала, что я красавица и что жизнь, дескать, обязана поэтому предоставить мне все, чего я ни пожелаю, я незаметно для себя постепенно охладела к ним. Еще год назад, если задача оказывалась трудной, я могла и час, и два терпеливо сидеть за столом, решая ее, а теперь мне это уже казалось необязательным, можно было просто списать решение у Катюши или Симки. Странно только, что за все предыдущие годы у меня не выработалось устойчивой привычки, которая мешала бы мне бросить работу на полдороге. И не появилось настоящей тяги к учебе, будто до этого я только исправно и дисциплинированно выполняла неприятную мне работу. Такой тяги, как у Симки Салова, который после уроков бежал на математический кружок, или как у Катюши, четыре раза в неделю ходившей после занятий в музыкальную школу. В общем, я быстро и даже безболезненно привыкла к тому, что вместо пятерок часто получаю четверки, а то и тройки. Да и времени для уроков у меня стало просто не хватать. Мы со Светкой обязательно посещали выставки в Доме мод и чуть ли не каждый день заходили в универмаги, выискивая модные вещи. Хоть отец Светки был профессором физики, а мать — ученым-биологом, но росла Светка на руках старушки домработницы, у ее родителей не было времени, чтобы по-настоящему заняться воспитанием своей дочери, как и у моего отца. А тут еще Светка откровенно завидовала мне: