— Ты сегодня к девяти утра ко мне приехал, чтобы мамочка подумала, в университет идешь?
Он помолчал, глухо наконец ответил:
— А как же тогда завтрак на нас всех, который она мне приготовила? — Даже пояснил: — Ну, в багажнике-то…
— Ага! — поняла я. — Маргарита Сергеевна просто не знала, что и меня ты вместе с «мотором» и Петрашевским прихватишь, да?
Он долго молчал, а я все не могла поглядеть на него… А потом он зажег фары, и я увидела, что мы стоим действительно между деревьями, а вдали — вода Финского залива… Игорь включил двигатель и стремительно выехал задом на шоссе, без своей обычной осторожности стремительно погнал машину.
— Укромное местечко ты выбрал! — все-таки сказала я; он молчал, а я подождала еще, подождала и спросила насмешливо: — И на этот раз, значит, не осмелился?..
Он все молчал, потом спросил глухо:
— Что — не осмелился?
— Да, что?..
Он все гнал машину так, что уже вибрировали корпус и стекла… Ну, и я вибрировала вместе с ними. Снова спросила:
— В багажнике, значит, пришлось тебе на ночь прятать цветы и конфеты?
Он молчал. Поглядеть на него я все не решалась. У меня уже было мстительное чувство: Игорь так неосмотрительно гонит в темноте машину, что мы сейчас можем влупиться во что-нибудь, расколотимся всмятку — вот и хорошо, и он вместе со мной, вот и хорошо…
— Знаешь, что твоя маменька прибегала ко мне вчера утром?
— Знаю!
— И как же ты осмелился после этого со мной встретиться?
Он разом, так, что я стукнулась лбом о переднее стекло, остановил машину, она даже крутанулась вокруг себя, встав задом наперед. Тут я повеселела, уже легко подняла голову и поглядела на Игоря. Он все сидел, вцепившись в руль, незряче глядел в темноту, и губы у него смешно дрожали…
— Что бы это значило? — спросила я; он молчал, только сильными своими пальцами судорожно перебирал баранку руля; тогда я сказала: — Такая вот неожиданная остановка, а?.. — Способен он, интересно, ударить меня или нет?.. — Уж не прикажете ли мне выходить?
— Да!
— Ай-яй-яй!.. — сказала я. — Такой интеллигентный и воспитанный с виду человек — и такое варварство!.. А позвольте узнать, где хоть мы обретаемся? — Странно: корпус машины был неподвижен, а я продолжала по-прежнему неудержимо вибрировать, но говорила одновременно с каким-то обреченным спокойствием.
— В районе Песочной…
— Сколько же до города-то, если не секрет?
— Километров двадцать пять…
— Это мне, значит, часов пять ходу. Да и дождь как из ведра, промокну я… А не знаете, электрички ночью ходят?
— Не знаю!
И вдруг мне сделалось так противно… И все вообще стало противно, и я сама, и он! Я только вздохнула:
— Ну, что ж, долг платежом красен! — открыла дверцу и вышла под дождь, захлопнула ее.
А Игорь рывком взял с места, умчался. И тогда я заплакала…
И сейчас помню, какой проливной дождь шел той ночью; и обжигающе-холодный ветер дул пронзительно; а темнота была такой густой и плотной, что ничегошеньки не было видно; я старалась только уж не сбиться с шоссе, ногами угадывала асфальт. Понимала, конечно, что промокну насквозь, испорчу и платье свое новое выходное, которое всего четвертый раз надевала, точнее — кримпленовый костюм — серый в голубую широкую полоску, и туфли испорчу… И простужусь, конечно… Но не это было главное: обидел меня Игорь, что высадил вот так под дождем за двадцать пять километров от города глухой ночью, заставил идти пешком, но виновата-то в этом я сама в первую очередь!.. То есть опять поддалась я своему характеру, не переборола его, вот и расплачиваюсь. Ну, не поцеловал он меня, так разве из-за этого можно было вот так, как я, бить его по самому больному, по собственной его матери? Какая уж ни на есть эта самая Маргошка, но ведь она-то его мать! И что же тогда, спрашивается, я сегодня утром не сказала ему этого, когда он только пришел ко мне? И ведь не скрыл он, что прятал на ночь цветы и конфеты в багажнике машины, и прямо ответил: «Не опоздал в университет!..» И только хохотали мы оба, хоть и тогда уже я понимала: врет он Маргарите Сергеевне про меня…
Замерзла я уже так, что во рту было горько и зубы стучали, я и не пробовала их удержать: наплевать!.. А спину между лопатками и ноги около колен даже ломило от холода: чудо будет, если я воспаление легких не схлопочу!.. И ни одной машины, как назло, не проходило по шоссе, а иду я, кажется, правильно, то есть к городу: ведь машина крутанулась вокруг себя, когда Игорь затормозил, так и умчался он неизвестно куда, не развернул ее… В общем, как ни крути, Анна Григорьевна, а получается, что сами вы виноваты в первую очередь, сами!.. И неожиданно я даже что-то вроде уважения к Игорю почувствовала: по-мужски он поступил, что высадил меня глухой ночью под дождем в двадцати пяти километрах от города: а как же еще прикажете поступать с такими вот скороспелыми вроде меня, когда они собственному гонору удержа не знают?!