Я вспомнила слова Дарьи Тихоновны об их травмированности, сказала неожиданно для себя:
— Чего трусить-то? — И даже пояснила, как маленькому: — Жить и работать в полную силу надо, а ни о чем другом даже и не задумываться, тогда крепко на обеих ногах стоять будешь! И жизнь свою счастливо проживешь! А у тебя еще такой фундамент: образование, способности, твоя работа! Да и вся наша жизнь!..
Он мигнул, всматриваясь мне в глаза; и я почему-то подумала: соврет он мне сейчас или нет?
— Да я и сам понимаю все это умом, но ведь родительское-то воспитание живет во мне… — И сам удивленно усмехнулся: — Помнишь чеховского «Человека в футляре»?.. Ну, почему, спрашивается, этот Беликов всего боялся?..
И я уже сама постаралась помочь ему, спросила:
— Может, просто в одном человеке больше от зайца, а в другом — ото льва, да?
— Конечно, иначе не было бы ни трусов, ни смельчаков, а все одинаковые, как медные пятаки.
— Может, преувеличиваешь ты все? — с надеждой спросила я. — Ну, насчет вашей фамильной трусости?
— Тоже правильно! — с облегчением согласился он. — Пойдем к нам?
— Неудобно: костюм у меня мятый… Может, заедем ко мне, переоденусь я?
— Можно.. — начал он и вдруг чуть поморщился, решился: — Собаке хвост по кусочкам не рубят!
И я увидела, что боится он предстоящего разговора с родителями.
— Может, отложим? — спросила я, снова стараясь помочь ему.
— Отложим?.. — На миг он заколебался, потом упрямо качнул головой: — Нет! — И я увидела, что он боится, хватит ли у него потом сил на этот разговор. — Нет! — даже повторил он и начал учить меня: — Мы сейчас придем к нам… Ну, поздороваемся, как обычно… Родители мои, особенно мама, сразу поймут, конечно, в чем дело: ночь-то я ведь не ночевал… То есть ты не пугайся, что сразу напряженную атмосферу почувствуешь, поняла?..
— Хорошо.
— И сразу же мы скажем, что решили жениться, поняла?..
— Да.
— А что костюм у тебя мятый, да и я… небритый, так это даже убедительнее.
— Да.
— Сначала родители мои будут сдержанны и вежливы, чтобы до конца уяснить себе, серьезно у нас с тобой или нет… Ну, такие уж они, и так у нас дома принято.
— Это правильно, так и надо. — Я решилась, пугаясь: — А потом?..
— А потом и начнется главное, — все так же ровно говорил он, как учитель в школе; после я узнала, что параллельно с занятиями в аспирантуре у Игоря была преподавательская практика в университете. — Голос у мамы начнет повышаться, потом, скорей всего, истерика с ней случится…
— А Михаил Евграфович?..
— С отцом внешне ничего не произойдет, у него железная выдержка. Я с него даже пример беру. Он просто постарается найти доводы, чтобы разумно нам с тобой доказать: надо нам подождать с женитьбой, понимаешь?..
— Понимаю. Слушай, а почему они так против меня?
— Во-первых, всю свою жизнь они создавали нашу семью, уже привыкли жить своим устоявшимся бытом, а тут новый человек входит.
— Это правильно, — снова была вынуждена согласиться я. — Это, наверно, даже типично для всех случаев, да?
— Вероятно, — и он замолчал.
Я подождала, вздохнула, спросила негромко:
— Хочешь, я сама скажу, что во-вторых? Ты не бойся, больше психовать я не буду!
— Ну?.. — он хотел усмехнуться, да у него не получилось.
— И ты не обижайся, но не такую бы жену они хотели для тебя.
— Да.
— Но почему, Игорь? Они ведь совсем не знают меня!
— Просто потому, что ты… Ну, не их круга, что ли, понимаешь?
— А если будет из их круга, да такая, что на всю жизнь чужой для тебя окажется?!
— Ты думаешь, это сразу понятно, чужой она окажется или нет? А человек твоего круга даже внешне, и по манере держаться, говорить, по другому-прочему, ближе тебе, чем какой-нибудь… — он поискал, но так и не нашел, кажется, — иностранец, например, понимаешь?..
— Ты тоже не сердись, но вообще неправильно это — насчет кругов!
— Согласен, что это предрассудок, — легко ответил он, — да что ты сделаешь, если все еще живет он?
— Правильно, — в который уже раз согласилась я с ним и спросила: — А в-третьих?..
— А в-третьих, Анка, ты даешь мне слово, что не выйдешь из себя, не сорвешься и вытерпишь все, что бы маменька тебе ни сказала!
— Бери!
— Что — бери?
— Ну, слово-то. И не бойся, Игорь, я вытерплю все, потому что люблю тебя!
Он посмотрел на меня, и мы поцеловались.
— Подготовились мы?.. — спросила я потом.
Он кивнул, сказал озабоченно:
— Машину только в гараж надо загнать, — и встал поспешно, пошел к «Волге».