Пришла на кухню. Игорь уже торопливо и жадно ел котлеты с картошкой, но даже это красиво у него получалось; и сам он все так же красив, будто еще больше, чем раньше был… Что это я, уже прощаюсь с ним, что ли? И заторопилась, поспешно налила себе супу в тарелку из кастрюли на плите — руки у меня сильно, стыдно и смешно подрагивали, — присела к столу, сказала:
— Ничего страшного с Дарьей Тихоновной, просто голова у нее заболела, сейчас придет.
— Угу, — пробормотал Игорь, не переставая все так же жадно есть.
Я зачерпнула ложку супа, но еле-еле проглотила ее. И потому, что мне уже совсем не хотелось есть, даже вкусный, как всегда у Дарьи Тихоновны, суп казался противным; и потому, главное, что вот скажи я сейчас Игорю, что умерла Дарья Тихоновна… Нет, он, конечно, человек воспитанный, не отделается одним безразличным «угу», он даже есть перестанет и выразит горечь, приличествующую моменту, но в глубине-то души будет равнодушен к ее смерти. А ведь Дарья Тихоновна с пеленок его вырастила!.. Или я все-таки ошибаюсь?..
— Ну, наелся! — удовлетворенно произнес Игорь, отодвигая пустую тарелку, улыбаясь мне как-то особенно неприятно сыто.
Я тоже улыбнулась ему в ответ, все заставляя себя есть суп, чтобы он ничего не заподозрил, сказала весело:
— После такой еды мужчины обычно закуривают… — И все-таки не удержалась: — Молодец, что не научился: вредно это, курить-то.
— И вредно, — согласился он, — и мамочки боялся… — улыбнулся еще шире, заговорил так же удовлетворенно: — Ну и повезло же мне, Анка, что ты так Вадиму понравилась: все к моим услугам — и лаборанты, и стенд, и материалы!.. Вадим даже находит время в каждую мелочь сам влезать: наверняка диссертабельной будет моя работа, наверняка!..
Я все-таки отодвинула тарелку — просто в горло, как говорится, суп не шел… Спросила как можно естественнее, выражая приличествующее моменту беспокойство:
— А ничего он, что ты… Ну, вот показался сегодня на минутку и опять уехал?..
— Он на все сквозь пальцы смотрит, если только это тебя касается, вот чудеса-то, а?
— Так! — Сказать или нет?..
— Что — так? — тотчас мгновенно насторожился Игорь.
Нет, не скажу…
— Не иначе как влюбился в меня твой Вадим! — Я засмеялась; а ведь Игорь и раньше так же мгновенно настораживался по любой мелочи, как же я могла не замечать этого?
— Вот и мы с «мотором» решили, что не иначе как влюбился…
На кухню пришла Дарья Тихоновна, опасливо косясь на Игоря, улыбаясь через силу:
— Полежала я, и прошла моя головушка… — И тоже стала наливать себе в тарелку суп.
Я взяла свою тарелку, ополоснула ее под раковиной, незаметно вылив остатки супа, так же весело сказала Игорю:
— Поедем сегодня пораньше, прокатимся до работы, а?..
— Поспать бы сейчас… — Он даже зевнул. — Ну, поедем-прокатимся, если хочешь.
— Только оденусь, — и я побежала к себе в комнату, твердо решив: вот по дороге и скажу ему, обязательно скажу!
Но когда села рядом с Игорем в машину и мы поехали, я неожиданно сказала:
— А девчонки на заводе смеются, что ты провожаешь-встречаешь меня на машине, пока, дескать, мы с тобой еще официально не женаты, вот дурочки-то…
— Почему дурочки? Это они правильно: в период ухаживания, то есть до женитьбы, всегда молодые больше внимания друг другу оказывают, чем потом, то есть в семейной жизни, — обыденно и разумно-разумно отвечал он.
Мы, кажется, ехали уже по Невскому, когда я все-таки сказала:
— В брачный период птицы там или звери внимательны друг к другу, а в обычной жизни… — как можно безразличнее сказала я.
— И люди не особенно-то от них отличаются.
— Лебеди, правда, я слышала, на всю жизнь верны друг другу.
— Такое и с людьми случается, — Игорь засмеялся, ловко свернул на набережную Невы, поехал побыстрее.
Перед Кировским мостом мы остановились: через дорогу воспитательница вела неспешную вереницу державшихся за руки детишек. И я вдруг заметила, с каким по-новому острым любопытством и жадной радостью гляжу на них!.. Так и хотелось выскочить сейчас из машины и каждого из них расцеловать, обнять ласково, взять на руки…
— Хорошо это, дети! — сказала я и вздохнула.
Игорь тоже улыбался ласково, глядя на них, потом тоже вздохнул:
— Хорошо это, дети, да только трудно с ними, пока родители сами крепко на ногах не стоят.
— Жизнь так уж устроена, Игорешка, что в ней нельзя только получать, взамен не давая ничего, — как можно мягче ответила я, все любуясь идущими детишками: щеки у них были такими выпуклыми, точно надули их изнутри.