— Да я понимаю, Дарья Тихоновна, понимаю, что вы меня уговариваете?.. — Игорь все-таки чуть улыбнулся, потянулся рукой, обнял меня за плечи.
— Дайте, детки, уж я доскажу: в другой-то раз у меня смелости не хватит. Пусть уговариваю, ты к словам моим не придирайся. Ты мне только на один вопрос ответь. Да и себе заодно. Чего боится Маргарита Сергеевна, да и Михаил Евграфович тоже?
— Да что вы, Дарья Тихоновна?.. Да ничего они не боятся, если сами согласны. — Игорь снял руку с моих плеч, улыбнулся уже чуть обиженно.
— Не ловчи, сынок: боятся!.. Боятся, что жизнь их усложнится, да ведь когда-то тебе все равно жениться надо — это раз! Второе. А так ли уж сильно она усложнится?.. Оба вы с Анкой на ногах, жилье у вас есть, а ребеночка вашего я помогу вам вырастить, вон как тебя вырастила. — Она вздохнула, а Игорь уже молчал и не смотрел ни на нее, ни на меня. — Третье, — так же твердо и непривычно напористо для нее проговорила Дарья Тихоновна. — Теперь — насчет интеллигентности этой самой… Я хочу сказать: не в одних дипломах она. Вот душевность-то — по-настоящему главное в человеке! Чуткость, доброта и отзывчивость, а их никакая интеллигентность не заменит! Можно даже вообще не уметь читать и писать, а как станет плохо соседу — тут же плечо ему свое подставить!.. Инстинктивно даже подставить, как воздуху вздохнуть!.. — Она устало замолчала, даже будто виновато вытерла ладошкой рот, но глаза ее оставались все такими же ясными-ясными, и та же непривычная твердость в них была.
Игорь молчал, и лицо его было внимательно-вежливым. И спросил он вежливо, но чуточку отчужденно:
— Вы все сказали?
— Да не бойся ты, ради бога, ребенка-то!..
— Позвольте уж тогда и я все по порядку… — Он не улыбался и не смотрел на нас с Дарьей Тихоновной, а лицо его давно уже было окаменевшим; Игорь тоже вздохнул и начал по-преподавательски размеренно: — У нас с Анкой, действительно, быстро все получилось, и это, естественно, насторожило моих родителей, как и всяких других бы в их положении. Просто не могло, простите, не насторожить. Но когда мы втроем все обсудили…
— Детально и подробно! — вырвалось вдруг у меня.
Игорь помолчал чуть обиженно, потом спросил так же ровно, как Михаил Евграфович:
— А ты бы хотела, чтобы твой будущий муж ни словом с собственными родителями не обмолвился?
— Что ты, что ты! А почем нынче овес?.. — И заторопилась испуганно: — Прости, пожалуйста!
— Если тебе кажется, что здравый разговор о предстоящем напоминает деловую покупку фуража… — он даже оскорбленно приподнял плечи.
— Я же сказала: прости!
— Так вот… — продолжал он, помолчав, так и не взглянув на меня. — Мы все, повторяю, обсудили и пришли к выводу, что мы с тобой любим друг друга.
— Спасибо!
Он поморщился:
— Если бы я не чувствовал, что ты давно уже ждешь этого разговора и надеешься… — И тут Игорь все-таки поднял голову, поглядел на меня: глаза его были совсем непримиримо-чужими, по-стальному твердыми.