— И на танцы она не ходила, и не нравилась никому, кроме твоего отца, такая красивая?
— Ходила, наверное, и нравилась, конечно…
— Вот о чем я и толкую. Ты еще сама не понимаешь, как тебе повезло, что ты красивая: как захочешь, так и проживешь свою жизнь, да-да! А вот я…
Это первое посещение танцев, а главное, то, что было потом в машине, так испугало нас со Светкой, что мы ни разу больше не отважились пойти на них.
2
Я училась еще в седьмом классе, когда отец однажды сказал:
— Запомни, Анка: главный человек на земле — рабочий, это его руками в первую очередь она обстроена. Ты гордиться этим званием будешь, когда сама трудиться начнешь, как я сейчас!..
Мама уверенно подтвердила:
— Нет в жизни, Анка, ничего, что было бы надежнее рабочего мастерства!
Так что я знала заранее: после восьмого класса пойду в техническое училище. Мне хотелось этого еще и потому, что просто не терпелось уже поскорее очутиться во взрослой жизни. А выбор моей специальности определили наши новые отношения с Борькой.
Как я теперь понимаю, началось это у меня давно, когда мне мама глаза открыла, что я красавица. Потом я разглядела, что и Борька — тоже красивый парень: и глаза у него черные, и густые брови срослись на переносице; и волосы на голове пышной волнистой шапкой; и лицо мужественное, с крепкими скулами, широким подбородком, прямым носом с четко очерченными ноздрями. И ростом Борька повыше меня сантиметров на десять, что тоже немаловажно, когда в самой тебе — метр семьдесят пять. И плечи у него пошире моих, хоть сила у нас и одинаковая: неоднократно приходилось нам бороться. Импонировал он мне и своей боевитой подвижностью: просто не могла я представить тогда ситуации, в которой Борька струсил бы, пока сама не сумела испугать его. А тогда казалось — чувство страха неведомо ему точно так же, как и неодушевленному роботу. К тому же Борька от природы обладал удивительной ловкостью и даже красотой движений…
И вот когда я начинала по-девичьи мечтать, герой моих грез двигался совершенно как Борька, и был таким же смелым до безрассудства, и глаза у него были Борькины, и лицо. Но было в нем еще что-то, чем он был во много раз лучше Борьки, хоть я бы и не смогла объяснить, что именно.
Все это произошло еще и потому, конечно, что Светка влюбилась в Борьку, а про мой характер я говорила уже: в первых классах благодаря ему даже сделалась отличницей, бессознательно соревнуясь с Катюшей Шамовой.
Сейчас смешно, а тогда у меня было ощущение, что красота моя будто накладывает на меня дополнительные обязательства. То есть просто не могла я уже не доказать лишний раз ее могущества, подтвердив тем самым, что она действительно существует.
Все, что я перечислила, имело, конечно, значение, но главное-то — меня просто тянуло к Борьке, как на канате. Мне было приятно, когда мы идем по улице и Борька держит меня под руку. Или стоим на Неве, прижавшись к парапету набережной, и он вдруг положит руку мне на плечи. Или даже едем в переполненном автобусе, и я чувствую его сильное горячее тело, притиснутое к моему. В общем, даже сниться он мне начал почти каждую ночь.
И вот мы трое — Борька, Светка и я — готовились уже к последнему экзамену за восьмой класс. Делали это мы на крыше нашего шестиэтажного дома, то есть одновременно и загорали. Расстелили на горячем железе крыши — июнь был на редкость солнечным — большой плед Муромцевых, Борька лежали посредине, и мы со Светкой — по обе стороны от него. И по очереди читали учебник физики, просматривали уже решенные в классе задачки. Было очень жарко, и нас обволакивала какая-то вялая истома. Когда я или Борька читали учебник, то Светка старалась незаметно погладить Борькино плечо или даже привалиться к его боку, а он морщился и отодвигался от нее.
И сейчас не знаю, как это у нас с Борькой получилось… Мы трое рассматривали чертеж, я почувствовала, что прижимаюсь щекой к щеке Борьки, а он вдруг замолчал, будто споткнулся. Потом его черные глазищи медленно, нерешительно и точно даже испуганно поглядели на меня, мы с ним встретились взглядом, и я почувствовала, что мы уже целуемся… Поняла только, что это во много раз приятнее, чем во сне, и тут же услышала отчаянно-пронзительный крик Светки:
— Прощайте!..
Борька вдруг окаменел, а я все-таки разобрала, как загремело железо крыши и вскочила Светка, и поняла, что она может сейчас кинуться вниз! Подняла голову, через плечо Борьки увидела, что Светка уже стоит на краю крыши, глядя вниз совсем так же, как это делает человек перед прыжком в воду с вышки.