– Тебя, видимо, ищет, – обратилась с презрением к ней бабушка.
– Кто? – спросила Надя, но, глядя на всех и ощущая зловещую тишину, поняла, о ком идёт речь. Все ждали её реакции, и она это уловила, осознавая, что если сейчас встанет и выйдет, то потом её закидают вопросами, как камнями, всё ещё помня предупреждение женщины, чтобы себя не позорила. И если выкажет к нему симпатию – то её ревностно загрызут. Выход был один – безразличие.
– Пусть ищет. Мне-то что? У него всё равно есть жена и ребёнок, – взяла она яблоко и стала заедать начинавшееся в душе волнение, поглядывая на всех.
– У него нет жены и ребёнка, – задумалась бабушка. Она хоть и совсем дальняя родственница, но о свадьбе и ребёнке слышала бы.
– Я в паспорт не заглядывала, – отмахнулась от всех Надя, чтобы больше вопросов не задавали, и увидела в глазах женщин, которые только что её хотели сожрать, понимание и сострадание.
– Вот подлец. Заморочил девке голову… – начали они обсуждать, но бабушка тут же резко остановила такие высказывания о своём родственнике.
– А зачем ты с ним тогда в машине катаешься?
– Хочет возить, пусть возит. Может, хоть на работу опаздывать не буду, – посмотрела она в глаза бабки, которая уже несколько месяцев пыталась добиться от неё соблюдения дисциплины, чтобы она на полчаса раньше до рабочей смены приезжала. Бабка сверкнула глазами, но натянула улыбку.
– Ну ладно, мы забыли, зачем собрались, – отвлекла всех Татьяна Александровна, защищая девчушку. – Молодые, сами разберутся. Нам только повод дай…
И все переключились на разговоры о заводе и труде.
Надя хоть и выдержала натиск врага, но мысленно ненавидела Сашу за то, что он невовремя заглянул. Но было приятно, что он её искал, и она смогла показать всем безразличие к его персоне. Может, через неделю бы у неё так уже не получилось, ведь приятные и нежные мысли о нём всё чаще появлялись в голове. Она даже не верила, что у него есть жена и ребёнок, вспоминая его заботу и любовь, которыми были наполнены все встречи. Но горький осадок остался от того, что другие о нём знали больше, чем она. От того, что она, если бы знала всю правду о нём, смогла бы защитить их отношения, услышав любые домыслы окружающих. Но сейчас её беспокоила даже не женщина – их может быть у него много, а ребёнок. Если он их бросил – то это ненадёжный человек, а если он всё ещё с ними – тогда она ему кто? Все его чувства враньё, что ли?
Она всё-таки решилась выпить единственную рюмку водки, которую разлили каждому, чтобы хоть немного расслабиться и унять волнение. А так как она никогда не пила водки, то голова сразу стала тяжёлой, а мысли расплывчатыми.
«Ещё немного, и двух слов связать не смогу. Надо уходить», – решила Надя.
– Пойдём, подпишешь приказ на отпуск, – обратилась к ней табельщица как спасительница, – а то со склада тебя не вытащишь, а сейчас ещё время есть.
Надя посмотрела на бабушку, взглядом спрашивая разрешение.
– Иди, иди, – сказала та.
– Извините, – всем кивнула она и тихонько вышла вслед за табельщицей, но та оказалась вовсе не спасательным кругом.
– Ты действительно Сашу не любишь? – спросила она, идя с ней по коридору.
– Нет, конечно, – посмотрела она ей в глаза, чтоб та усвоила раз и навсегда, что она ничего к нему не испытывает, и всем своим передала. – За что его любить? Я его две недели знаю. А вы все ещё разные гадости о нём рассказываете.
– Надя, стой, – Саша сзади схватил её за руку, и она испуганно развернулась. Он ждал её у дверей кабинета, где отмечали день рождения. И слышал всё, что происходило в кабинете и о чём она говорила до этого момента, стараясь не верить её словам, но ужасно боясь, что всё сказанное правда. Он не мог уйти куда-нибудь, пока знал, где она находится, чтобы поговорить о выходных. Но теперь его ещё больше волновало услышанное.
Табельщица посмотрела на расстроенного Сашу и на испуганную Надю:
– Освободишься, зайди. А то я тебя так никогда не дождусь.
– Я сейчас зайду, – дала она себе время, чтобы собраться с мыслями и оценить происходящее. – Саша, ты можешь меня подождать минуту, мне только приказ подписать?
– Ты увольняешься? – испугался он потерять её.
– Нет, – хмыкнула она и заулыбалась, чтоб его успокоить, – в отпуск иду.
Он отпустил её руку, и она зашла в кабинет. Три женщины молча обедали, но пристально посмотрели на неё, словно только что им приказали сохранять тишину. Она быстро подписала приказ, взглянула на часы. До конца обеда оставалось десять минут, значит, разговор с Сашей будет недолгим. Она почувствовала, что хочет правды от него, и если он действительно женат и у него есть ребёнок, то нужно будет прекратить отношения.