Дело Наташи перетекло в едва ли не бездействие на законных основаниях. Полиция составляла запросы, время от времени призывала обращаться к ним новых свидетелей. Для Интерпола была даже сделана новая серия фотографий похожей одежды, в которой Наташа была во время исчезновения, — снимки были разосланы по всей Европе.
Генерал Роланд Хорнгачер, главный следователь по делу, сказал в отчаянии: «Дело Наташи Кампуш — кошмар для полиции. Мы сделали все, что могли. Но пока не будут найдены новые следы, какие-либо нити, это дело просто нельзя закрыть».
Конечно, Хорнгачер был в праве дать такой комментарий, однако он был отнюдь не безукоризненной фигурой. С 1997 по 2002 год он возглавлял департамент по борьбе с экономическими преступлениями, с 2002 по 2005-й — ОУР, а с 2005 по 2006-й — полицию Вены. За службу стране он был награжден Золотой медалью за заслуги, однако в 2006 году был отстранен от службы и на время написания книги находился под следствием за злоупотребление служебными полномочиями и взяточничество, а также подозревался в передаче журналистам конфиденциальной информации.
В 2004 году поиски снова переместились за границу. Полиция обратилась к французским властям на предмет возможной связи с делом педофила Мишеля Фур-нире. Глава отдела по расследованию организованных и общеуголовных преступлений Службы уголовного розыска, Эрих Цветтлер, настаивал, что это «просто обычный порядок. Нет никаких улик или нитей, свидетельствующих о наличии связи». Фурнире показал, что часто ездил за границу в белом фургоне. «В Европе несколько тысяч белых фургонов, так что навряд ли можно сказать, что это версия», — уверял Цветтлер.
В ноябре того же года вышла книга Пёчхакера «Дело Наташи». В предисловии он выразил свое разочарование тем фактом, что из-за большого числа просчетов дело, которое можно было бы раскрыть без труда, затянулось на годы, и заключил: «Эта книга описывает один из крупнейших позоров полиции в современной истории Австрии».
Критика исходит едва ли не от каждого, кто непосредственно соприкасался с расследованием. Доктор Бергер, который сейчас играет такую важную роль в попытке излечения рассудка Наташи, критиковал полицию за ведение дела, заявляя, что они проявляют «слишком большую скрытность», а видный местный журналист Герфрид Шперль в своей колонке венской газеты «Дер штандард» заметил, что с полиции за многое нужно спросить.
Он задается вопросом: «Почему за домом Приклопиля хотя бы не установили наблюдение, если по каким-то причинам нельзя было получить ордер на обыск?» — и продолжает, вопрошая, сколько же из 800 человек, числящихся в настоящее время в Австрии пропавшими без вести, 200 из которых дети, претерпевают судьбу, схожую с Наташиной, будучи запертыми в темницах, в то время как над их головами жизнь течет как обычно.
Самое четкое подытоживание провала расследования исходит от одной из его ключевых фигур. Эдельбахер возглавлял в то время венское SB и вышел в отставку лишь за месяц до Наташиного освобождения. Он заявил:
Никто — ни я, ни какой-либо другой полицейский — не верил, что она все еще может быть жива. Это сенсация. Однако это ужасно, что ее удерживали в нашем районе целых восемь лет, в то время как ее безрезультатно разыскивали тысячи полицейских. Да, нужно задаться вопросом, где мы ошиблись. Мы об этом столько думали, перебрали столько версий, даже такую, что она попала в руки занимающихся детской порнографией, — да все, какие только можно. Поэтому многие следователи жертвовали своим самым дорогим, чтобы вернуть ее.
Итак, за восемь с половиной лет Наташиного дела карьеры двух полицейских рухнули. Расследование провалилось на многих уровнях. Не было предпринято обыска ни дома Приклопиля, ни его фургона — хотя бы одними полицейскими либо с собаками. Не было сделано его фотографий, не был составлен его полный психологический портрет. Полиция полагалась на компьютерную систему, которая оперировала лишь с известными преступниками, и, по-видимому, так и не была проведена связь между кафе «У Кристины», похитителем и семьей Наташи и тамошними завсегдатаями. Дело не в том, что следствию недоставало энергичности, ему недоставало связности. Оно велось в неверном направлении, растрачивалось впустую и, конечно же, неправильно управлялось.