– Сейчас Лина придет.
Я скривилась: я пришла увидеться с ней, а не с Лилой.
– А мне как раз пора бежать, – сказала я, в свою очередь посмотрев на часы.
– Подожди, она через пять минут будет.
Кармен говорила о нашей общей подруге с любовью и благодарностью. Лила заботилась о друзьях. Лила поддерживала всех: родителей, брата, даже Стефано. Лила помогла Антонио найти квартиру и очень сдружилась с его женой-немкой. Лила планировала открыть свое дело, связанное с компьютерами. Лила была такая бескорыстная, богатая, великодушная: стоило ей узнать, что у кого-то проблемы, она без лишних рассуждений лезла в карман за деньгами. Лила вместе с ней беспокоилась за Паскуале. «Ах, Лену, как же вам повезло: вы всегда так дружили, я вам даже завидовала!» Я расслышала в ее голосе интонации Лилы; она повторяла ее движения и жесты. Мне снова вспомнился Альфонсо: хоть он и был мужчиной, но в нашу последнюю встречу показался мне копией Лилы, даже в чертах лица. Получается, кварталом заправляет она, она для всех здесь – образец для подражания.
– Я пойду, – сказала я.
– Подожди еще немножко, Лиле нужно сказать тебе что-то важное.
– Скажи ты!
– Нет, она должна сама.
Я осталась, но настроение у меня портилось с каждой минутой. Наконец Лила пришла. Выглядела она более ухоженно, чем тогда, на пьяцца Амедео. Когда она хотела, все еще производила впечатление настоящей красавицы.
– Значит, решила вернуться в Неаполь! – воскликнула она.
– Да.
– Кармен сообщила, а мне – нет?
– Как раз собиралась тебе сказать.
– А твои родители в курсе?
– Нет.
– А Элиза?
– Тоже нет.
– Твоя мать болеет.
– Что с ней?
– Кашляет, отказывается идти к врачу.
Я заерзала на стуле и снова посмотрела на часы:
– Кармен говорила, ты хочешь сказать мне что-то важное.
– Это не самое приятное известие.
– Все равно говори.
– Я попросила Антонио проследить за Нино.
Я вздрогнула.
– В каком смысле «проследить»?
– Понаблюдать, чем он занимается.
– Зачем?
– Для твоего же блага.
– А можно я о своем благе как-нибудь сама позабочусь?
Лила бросила взгляд на Кармен, будто ждала от нее поддержки, и снова повернулась ко мне:
– Как скажешь, я могу и промолчать. Но не хочу, чтоб ты потом на меня обижалась.
– Я не обижаюсь, но говори скорее.
На хорошем итальянском, глядя мне прямо в глаза, она в сухих выражениях рассказала, что Нино все это время не расставался с женой, продолжал жить с ней и с сыном и в награду со дня на день должен был получить пост директора научно-исследовательского института, финансируемого банком, который возглавлял его тесть.
– Ты знала об этом? – спросила она серьезно.
– Нет.
– Если ты мне не веришь, можем пойти к нему, я ему повторю все это в лицо, слово в слово, как сейчас тебе.
Я махнула рукой, показывая тем самым, что в этом нет необходимости.
– Я тебе верю, – пробормотала я, стараясь не смотреть ей в глаза и глядя через дверь на улицу.
Откуда-то издалека до меня донесся голос Кармен: «Если пойдете к Нино, возьмите меня с собой: втроем мы его выведем на чистую воду, не отвертится!» Я почувствовала, как она легонько коснулась моей руки. В детстве мы собирались в саду возле церкви и читали фотороманы, так же сочувствуя попавшим в беду героиням и так же желая их поддержать. Кармен двигало то же чувство солидарности, только по-взрослому серьезное, искреннее, вызванное настоящей, а не выдуманной проблемой. Лила никогда не была поклонницей фотороманов и если теперь сидела напротив меня, то по совершенно другим причинам. Я представила себе, как она ликовала и как ликовал Антонио, когда выяснилось, что Нино обманщик. Я видела, как они с Кармен переглянулись. Мгновения тянулись долго. «Нет», – прочла я по губам Кармен, и как бы в подтверждение этого она замотала головой.
Что «нет»?
Лила уставилась на меня, приоткрыв рот. Как обычно, она сочла своей обязанностью воткнуть мне в сердце булавку – не для того чтобы его остановить, а для того чтобы заставить биться еще сильнее. Прищуренные глаза, высокий, наморщенный лоб. Она ждала моей реакции. Она хотела, чтобы я закричала, расплакалась, кинулась к ней за помощью.
– Мне и правда пора, – спокойно произнесла я.