Когда дверь с шумом захлопнулась за их спинами, Фай вздрогнул и весь сжался, отчего-то решив, что отец его ударит, хотя ни один эльф никогда не поднимал руку на своего ребенка. И тем не менее Фай ждал. Действительно ждал удара. Унизительной пощечины, а, возможно, и кулака, прилетевшего в лицо.
Но за хлопком двери боли не последовало. Отец его обнял. Суровый, строгий Леол, в присутствии которого Фай всегда ощущал благоговейный трепет, со вздохом прижал сына к груди. Фай даже не сразу сообразил, что произошло, что, вместо осуждения, он получил поддержку и объятия.
— Ты же не собираешься в Кипящие болота? Не собираешься? Отвечай!
Всхлипнув, Фай мотнул головой и вжался мокрым лицом в родительское плечо. О, богиня, спасибо! Как же ему сейчас это было надо!
— Ты должен уехать отсюда. Слышишь? — Что-то ткнулось в ладонь Фая, какой-то мешочек. — Возьми, здесь немного, все, что я успел забрать из дома, но на первое время должно хватить. — Леол отстранился и устало потер рукой лоб. — Я догадывался. Ты вернулся другим, сломленным, и я подозревал… да, подозревал, что в плену тебе пришлось несладко.
— Пожалуйста, не будем…
— Да. — Им обоим было неловко говорить на эту тему.
Нахмурившись, отец отвел взгляд.
— Если останешься, они не дадут тебе жизни. Кипящие болота под запретом, но ты слышал Колтура. Они найдут способ заставить тебя… — он сжал кулаки. — Ступай к наблюдательницам эйхарри. Попроси защиты. Чудовище ведь за этим их сюда послало. Только отправляйся немедленно, прямо сейчас, пока тебе не успели помешать.
— Но, если я расскажу им о суде, Колтура возьмут под стражу, а ты станешь отцом предателя. Твоя репутация и так пострадала, а если я еще и донесу на Совет, то…
Отец прервал его нетерпеливым жестом.
— Ступай. Попроси защиты. Пусть помогут тебе добраться до Сумеречных земель. Эвер — муж Чудовища и обязан тебе жизнью. Пусть вернет долг — поможет обустроиться в новом мире. Здесь у тебя нет будущего.
Глава 9
Фай отца не послушал — решил сначала заглянуть домой, чтобы собрать одежду и добавить в мешочек, подаренный Леолом, еще несколько звонких золотых монет — все свое нехитрое состояние. Потом он опустился на кровать и перевел дух.
— Безумие, — прошептал Фай сам себе. — Бежать куда-то на ночь глядя — безумие.
Но оставаться в Троелевстве было безумием еще большим.
Фай подумал о том, что сейчас выйдет за дверь своего дома и назад уже не вернется. Впереди его ждала неизвестность. Другой мир, новое окружение, условия, к которым необходимо приспосабливаться. Справится ли он? Сможет ли устроиться в Сумеречных землях, в этом мрачном, убогом крае, где ему придется жить среди чужаков, мерзких людишек, таких же, как те, что его насиловали?
Со вздохом Фай поднялся на ноги, дошел до двери и шагнул за порог — в новое будущее.
Дождь зарядил с самого утра, но к вечеру достиг прямо-таки ужасающего размаха.
«Это и к лучшему», — подумал Фай, накинув на голову капюшон.
В первую очередь он спасался не от дождя — от любопытных взглядов. Сумрак и водяная завеса служили отличным прикрытием, но маскировка все равно не была лишней. О его планах не должны догадаться. Надо идти быстрее, пока никто его не заметил, не окликнул, не остановил. Пока ему не помешали.
Фай стыдился того, что собирался сделать, но выбора не было. Все надежды, которые он возлагал на возвращение домой, потерпели крах. Старая жизнь рухнула, а будущее скрылось в тумане. После случившегося на суде оставаться в «Воль’а’мире» было опасно.
«Эллианна, за что ты со мной так? Мало я страдал? Много ли хотел? Семью, любимую женщину, детей».
Его мечты всегда были простыми, незамысловатыми. Жить правильно, по законам Светлоликой, как и тысячи его сородичей, а вместо этого — плен, насилие, позор.
Чем он заслужил? Каким своим поступком разгневал богиню? Почему весь тот кошмар случился именно с ним? И почему он продолжается до сих пор — этот кошмар, этот страшный сон, и Фай никак, никак не может от него очнуться?
Дождь грохотал по листьям деревьев, по карнизам крыш, по капюшону, по плотной ткани плаща. Где-то вдалеке над лесом гремел гром. Небо то и дело озарялось яркими всполохами молний. Погода вторила настроению, повторяла бурю в его душе.