Я подскакиваю от резкого звука, исходящего из моего телефона, лежащего в кармане толстовки на стуле недалеко от кровати. Это звук будильника. Тяжело встаю с кровати и вылавливаю телефон из кармана. Смотрю на время, которое указано на экране сотового — 13:55. На это время заведен будильник, и заводила его точно не я. Перевожу взгляд на окно — темно. И не удивительно, ведь сейчас ночь, время перед рассветом, но никак не 13:55.
По телу прокатывается небольшой озноб, потому что если это шутка, то она жуткая. Я иду на кухню, где у нас находятся настенные часы. Не знаю, что там можно увидеть нового, ведь я прекрасно понимаю, что сейчас не 13:55. Содрогаюсь от мысли о том, что означает это время. Смотрю на кухонные часы и замираю — они показывают 13:55. Ужас сковывает мою грудь, не давая вздохнуть. Кто-то был у меня в доме, ведь это не может быть совпадением!
Бегу в спальню и нажимаю на кнопку включения компьютера. Пока он загружается, расхаживаю по комнате и тереблю волосы, хватаю гребешок со стола и начинаю расчесываться. Мне нужно занять чем-то руки, потому что от волнения начну грызть ногти, а я этого не хочу.
13:55 — время смерти моего отца. После того, как его сбила машина, небезразличные прохожие вызвали «скорую», но подъехавшие фельдшеры даже не успели переложить его на носилки. Они зафиксировали время смерти — 13:55, об этом я узнала, подслушав разговор врача с мамой, когда сидела в коридоре больницы и ковыряла облезшую краску со стены. Тогда мне было двенадцать лет, мне было жаль отца, но я еще не понимала, как тяжело нам будет без него. Как тяжело будет мне.
Компьютер практически загрузился, и я сажусь перед монитором. Когда возникает рабочий стол, я в недоумении всматриваюсь в экран. На экране красуются не милые рыжие котики, которые последние полгода вызывали улыбку на моем лице, а картинка, наспех сделанная в графическом редакторе. На белом фоне большими буквами от руки написано «Привет от Невидимки». Время компьютера показывает 13:55.
Когда до меня доходит осознание того, что кто-то не только побывал в моем доме, но и успел залезть ко мне в компьютер, ледяная волна ужаса прокатывается по телу. Мне не хватает воздуха, и я не знаю, что предпринять. Бежать из дома? Срочно кому-то звонить? Спрятаться?
Тихонько слезаю со стула и забираюсь под стол. С собой прихватываю сотовый, по которому пытаюсь дозвониться до матери. Когда я снова слышу короткие гудки и понимаю, что телефон таинственным образом не починился, то порываюсь бросить его в стенку через всю комнату.
Я пытаюсь быть тихой и незаметной, хотя это и глупо, ведь если кто-то и есть в квартире, он знает, что я здесь. С другой стороны, если бы кто-то хотел мне навредить, он бы уже давно это сделал.
Долгое время, пока я нахожусь под столом, то не могу совладать с собственным дыханием. Постепенно панический страх отходит, и я начинаю рассуждать трезвее, а также задавать себе наводящие вопросы. Кто такой Невидимка? Он каким-то образом связан со смертью моего отца, а может быть, и сам является его убийцей. Кто мог залезть к нам в квартиру? Мы живем на втором этаже, так что просто залезть через форточку не получится.
Я вспоминаю, что дверь была открыта, когда мы с Егором заходили в квартиру, а я не могла нащупать ключи у себя в кармане. И потом… время выставлено на моем мобильном телефоне, то есть человек должен был лично со мной контактировать и незаметно забрать телефон на некоторое время. Когда я пыталась дозвониться друзьям и предупредить о приближении полицейских, то не заметила, точно ли выставлено время, но я уверена, что если бы оно было неправильным, мой взгляд зацепился бы за несоответствие. Значит, кто-то поменял время после этого. Вывод напрашивается сам собой, и он не самый радужный.
Я выбираюсь из-под стола, выключаю компьютер и ложусь в кровать. Сейчас мне не страшно, я безмерно зла. Я решаю, что как только увижу Егора снова, спрошу о том, что тут происходит, потому что логических объяснений этому безобразию я не вижу.
С этими мыслями я закрываю глаза и проваливаюсь в неглубокий беспокойный сон.
Я чувствую резкие толчки, которые беспощадно вырывают меня из сна. Приоткрываю глаза и вижу размытое пятно своей матери. Сразу же чувствую адскую головную боль и ломоту во всем теле. Ощущение, что я только-только закрыла глаза. Невольный огорченный стон вырывает из моего рта.
Постепенно различаю родное обеспокоенное лицо с морщинками вокруг глаз. Моя мама настоящая красавица даже при том, что она работает слишком часто и отдыхает слишком мало.
— Дорогая, проснись, — говорит мама мне.
Я протираю глаза и потягиваюсь. Стараюсь не морщиться, чтоб она ничего не заметила. Из приоткрытого окна веет холодным октябрьским воздухом, у меня моментально появляется гусиная кожа, вставать с кровати неохота.
— Милая, ты так заболеть можешь. Постарайся больше не открывать окно на ночь, — вежливо просит она. Мама всегда вежливая и сдержанная. Она присматривается ко мне. — Что-то ты сегодня помятая.
— Я же спала, мам.
Я укутываюсь одеялом и прямо в таком виде направляюсь в кухню делать чай. Пока чайник закипает, пью воду из крана и надеюсь, что меня перестанет мутить.
— Знаешь, вчера вечером мне позвонил призрак из прошлого, — с улыбкой говорит мама.
— Да? И кто же?
— Не знаю, помнишь ты или нет, но у твоего отца был один близкий друг, который, к сожалению, тоже умер несколько лет назад. Так вот это был его младший брат — Егор. Он здесь частенько ошивался, когда был подростком.
Я пытаюсь не выказать крайнего удивления.
— Я не видела Егора уже много лет, — добавляет мама.
— П-почему я не помню его брата? — спрашиваю я.
— А ты разве помнишь Егора? Хм, странно, ты была еще совсем юной, — говорит мама. — Они с братом очень давно переехали в Испанию и жили там долгое время. Потом я слышала, что они участвовали в боевых действиях в Сирии. Его брат иногда звонил и спрашивал, как мы справляемся с потерей. Он погиб на войне. — Мама сглатывает. — Мне сообщили, что он умер года два назад. Не ожидала, что такое случится, думала, Егор сразу же перестанет участвовать в боевых действиях, но, кажется, он продержался там еще около полугода.
Я часто заморгала. То, что Егор был на войне — огромное событие, которое наверняка оставило на нем отпечаток.
— А что с их родителями? — спрашиваю я.
— Мать ушла от них, я никогда не слышала, чтобы кто-то из братьев говорил о ней. Еще я когда-то слышала, что у них есть сестра, но, честно говоря, я не уверена в том, что помню все правильно. Также у Егора есть отец. Правда, не знаю, общаются ли они. Отец Егора был… своеобразным человеком. Очень богатым и, кажется, немного безумным, — говорит мама.
Мама рассказывает, как прошла ее смена, мы пьем чай и часто хихикаем. Я все еще закутана в одеяло. Чай и бутерброд с вареной колбасой, который вначале я просто пихаю в себя, со временем приносит желаемое облегчение, голова болит не так сильно, и ломота в теле проходит.
Потом мама идет в спальню переодеться, а я быстро перевожу кухонные часы на другое время. Они остановились и продолжают показывать время 13:55, что вызвало бы у нее удивление, а я не хочу, чтобы она о чем-либо догадалась.
Сегодня выходной, поэтому я слоняюсь по квартире в поиске занятия, потом сижу за компьютером и снова ем. Делаю зарядку и разминаюсь под какой-то фитнес-ролик из девяностых.
Раздается мелодия мобильного, и я подскакиваю на месте. За бездельем и болтовней с мамой я совсем забыла о том, что следовало бы позвонить друзьям!
Я достаю позабытый мобильник из-под кровати, куда запихнула его ночью, и вижу, что это Илья.