В общем, вторая попытка, то же не удачная. Пришлось периодеться, и ехать домой, снимать клещей, что в лесу насобирал.
В начале июня, сразу после работы, закончив ночную смену. Я поехал на главный вокзал, Ростова–на–Дону, моего родного города. Там по общался с таксистами, за 5 000 рублей, меня бы отвезли в нужное место. Но денег было мало, сел на автобус до Донецка.
Водитель рассказал, что на украинской таможне сейчас ополченцы. Мы уже подъезжали к Снежному, когда мне позвонил брат, он с семьей добрался до Ростова на Дону. Эта новость меня обрадовала. Я приехал в Снежное, встретил второго своего брата Мишу, долго общались, убедить его, уехать в Россию не получилось. Брат сказал, что хочет вступить в ополчение, что бы помочь мирным жителям добраться до безопасных мест. Помочь эвакуироваться в Россию женщинам и детям, а с мужиками отстаивать свои земли, и отстаивать свои права на мирную жизнь жителей Донбасса. Я поддержал брата, сказал, что помогу в его начинаниях. Спасении мирных людей, воевать тогда, я не думал, да и не знал я, что такое воевать. Однако, не долго мы общались, артиллерия уже тогда, работала по городу. Правда, в основном беспорядочно. Этим же днем, я решил поехать в Донецк, что бы предложить свою помощь, размещение беженцев в родных краях. Для этого связался с ополчением, и выехал в Донецк.
И вот, около 17 часов, автобус приехал на Донецкий вокзал. Долго блукал я по городу, искал нужный адрес. Хотелось сильно спать, я увидел таксиста, и подошел к нему с вопросом, долго ли ехать до нужного адреса. В общем, дал ему сто Российских рублей, и мы поехали. Поскольку я спал, то куда ехал и долго ли, сказать не могу. Таксисту спасибо большое, я, оказывается забыл у него телефон на сиденье. Который он мне вернул. Так я оказался в подразделении Щит.
В подразделении, мне были рады, когда узнали что я из Ростова - на - Дону. Меня тут же отправили к особисту, я выволил ему на стол, кучу своих документов. Вижу, ты подготовился основательно, сказал Особист. Есть такое дело, ответил ему я. Я рассказал чем могу помочь и кому. Но особист спросил, ты хочешь помочь нам бежать? От кого? Куда? Мы хотим обороняться, и нам нужны бойцы, готов ли ты им стать? Я задумался, и ответил, готов.
Денег в ополчении не платят, предупредил меня особист, я сказал, пусть так, меня интересует мир, и покой, но не деньги.
В целом, задачи и цели подразделения Щит, были, охрана на блок постах, и патрулирование отведенной части города. То есть милиция.
Меня накормили, выделили комнату, в которой уже распологался один ополченец с позывным, Змей житель Донбасса 40 лет, такой спокойный тихий мужичок. Меня это устраивало, более чем. В других комнатах, жили и по трое, и по четверо ополченцев. На следующий день, меня отправили на блокпост. Поскольку, война не окончена, в целях секретности, я умолчу о координатах места расположения, подразделений, блокпостов, и иных, важных стратегических объектов.
На следующее утро, меня отправили на блок пост, на въезде в какое то село. Не далеко от Донецка. Работа заключалась, в досмотре автомобилей проезжавших мимо. Так как Порошенко, лжепрезидент, издал указ, вывезти из Луганской и Донецкой областей, продукты питания и воду. То мы, ополченцы, по приказу высшего командования ДНР (Донецкой Народной Республики) разворачивали машины с продуктами обратно, в Донецк. Так же, в работу на блокпостах, входит, предотвращение прорыва войск неприятеля. Вот для выполнения этих задач, меня и взяли. Поскольку оружия, на тот момент в подразделении Щит, было мало. Мне выделили лишь, бинокль, и рацию, для связи. Сухпоек дали, и я отправился в зеленку, в сторону, вероятного прорыва неприятеля. Сухпоек конечно мне понравился. Пол кило сала, бутерброды хлеб с колбасой и сыром, и минералка полтора литра. Все это вместилось в карманы бушлата, формы тогда у меня не было еще.
Спустя несколько часов моих наблюдений, меня вызвали на блок пост. Я вернулся, и доложил, нашел несколько лежек в зеленке, вроде бы снайперов облюбованы, очень аккуратно. И спросил, а лежки наши? Мне ответили вряд ли, это наши! Больше ни куда не посылали, сидел с биноклем вблизи блок поста.
Вечером, вдалеке над полем, я увидел, сигнальную ракету. Крикнул старшему, было еще две сигнальных ракеты запущено над полем. Потом, Был слышен бой. Бой артиллерии. Через 15 минут, приехало практически все подразделение. Рассредоточилось на окраине зеленки, не заходя в глубь. Ждали врага. В зеленке кто то стрелял в нашу сторону. Тогда, мы дали ответку. Я спросил а там наших не может быть. Мне ответили, что созвонились и скоординировались. Все наши здесь. Других подразделений там нет.
Все стихло ближе к ночи. Мы остались на блокпосту, в прежнем составе, кажется нас было 11 человек. И на нас на всех, было лишь три ружья, и один шмель. 21 патрон 18 калибра, на все ружья, плюс два жезла сотрудников ГИБДД. Вот такое вооружение. Дальше, мы разбились на смены, и моя смена пошла спать.
Утром, проснулся я рано, услышал крики. Это кричал пожилой человек, бабушка звала нас. Я пошел в ту сторону, откуда идет крик, там стояла бабуля. Она не смогла подняться на высокие ступеньки, в руках у нее была сумка. Я спросил бабулю, - Вы нас зовете? Она ответила – да. Милок возьмите покушать, я хлеба с молочком купила. Я спустился к бабуле. Говорю, спасибо бабуля, но не надо. У нас есть, что покушать. Однако она настаивала, и заплакала, говорит. Ночью стреляли фашисты долбанные. Напугали меня, до ужаса. Я войну еще помню, сказала бабушка, Великую Отечественную. Чтоб этим фашистам, пусто было. Я обратился к бабушке, вам тяжело ходить, может, мы поймаем машину, по просим отвезти вас домой. Она ответила, нет, нет. Понемножку дойду, я говорит, к вам два часа шла. Надо покормить ребят моих. Что день и ночь охраняют бабку. Я не много вывел бабулю, на нормальную дорогу, и она пошла домой.
Вообще же, местные жители нам, были рады. Как и проезжающие мимо нас граждане на автомобилях. Мы в свою очередь, вежливо себя вели, просили показать документы, при этом не брали их в руки. Просили открыть багажник, водителя, или опустить заднее тонированное стекло, в автомобиле. В общем, нам не мешали работать. При этом, очень часто, если не сказать постоянно. Нам давали еду, водители и пассажиры. Они то знали, кто мы, и для чего тут стоим. Трое суток, я был в караулах на блок посту. Потом день отсыпался, и пошли караулы, по месту нашего базирования.
В подразделении, была своя тюрьма, где содержали пленных. Которых, к слову сказать, кормили, с общественной столовой, тем же, чем и ополченцев. Каши, супы, борщи. Первое, второе. Прям как в гостинице, хотя, так было не всегда. Но об этом позже.
Среди заключенных были, местные жители которые в нетрезвом виде дебоширели, чем мешали работе ополченцев, были наркодиллеры, были Нац Гвардейцы, (нацики), правосеки, и даже американские военные. Ребята, которые следят за тюрьмой, рассказали, что Участники движения Правый Сектор, правосеки, в заключении уже две недели, сначала кричали, что они Арийская раса. Что они избранные, и самые, самые, было их 12 человек. И вот, спустя еще несколько дней, 10 избранных, поженились на двух избранных, по очереди. Тех двух, все в открытую звали Люся и Шура, опустили их. Вот такие они, самые, самые.
Я однажды увидел, как та самая Люся моет полы. Подошел к этому правосеку, и спросил, тебя опустили ополченцы? На что Люся мне сказала, или сказал, что звали его Леша, и что друзьям, сокамерникам, хотелось женской ласки. Вот он и согласился, а поскольку одному страшно, Шурика попросил поддержать, то есть Шурку. Вот герои, вот это новые Украинские герои. К нацикам там отношение было не очень суровое. Солдат проходил срочную службу в рядах национальной гвардии Украины. Его командование отправило в бой, с него спрос не велик. Особенно при участившихся случаях расправы над не покорными солдатами со стороны карателей. Те, кто противился убивать мирных граждан, тех расстреливали, как дизертиров. Хотя присягали то солдаты, на верность трудовому народу. А на деле, сами этот народ уничтожали. К слову сказать, заключенные, то есть жители Новороссии, которые попали на тюрьму за правинности. Алкоголики, наркоманы, и пр. вносили свой вклад, в жизнь городов, их ополченцы возили на хоз работы. В основном заключенные мели улицы, мыли ступеньки гос учереждений, и рыли окопы. Такие исправительные работы очень положительно влияли и на граждан, и на самих заключенных.