Маленькая, плохо освещенная комната канцелярии. Зимний день глядит в решетчатое окно.
— Свидетели. Родные. Прошу вас, господа!
Свидетель Анри Мартэна — видный ученый, в прошлом начальник штаба партизанских отрядов. Свидетель Симоны — слесарь из Розьера, товарищ Анри по партизанскому отряду. Вместе они сражались у Руайяна.
Так, в тюремной канцелярии, в необычной обстановке, собрались три товарища по оружию, три патриота-партизана, а среди охранников, которые, стоя у открытых дверей, с наглым любопытством глазеют на происходящее, можно найти предателей родины, служивших Петэну, гитлеровцам.
Мэр скороговоркой прочитывает статьи закона о браке. Он чувствует себя неуверенно и все время теребит трехцветную перевязь на груди.
В законе есть параграф: «Право выбора места жительства семьи принадлежит мужу». Мэр, чуть пожав плечами, сообщает об этом новобрачным.
Анри Мартэн весело говорит:
— Честное слово, я только того и хочу! А ты, Симона?
Симона находит в себе силы пошутить:
— Я покорна мужу и закону.
Мэр спешит окончить церемонию. Он кланяется и торопливо уходит.
Анри целует Симону. Он жмет руки свидетелям. Церемония окончена.
Мать все время сдерживала себя. Но пора уходить. Она разражается слезами:
— И это после всего того, что сделал мой сын для родины… Пусть стыдится правительство!..
Приехавшие уходят обратно по деревянному мосту. Анри в камере. На нем снова куртка с номером, вшитым в рукав.
Наутро бессрочный приветствует его с преувеличенной любезностью:
— Позволь поздравить тебя…
Ну, как ответить ему? Ударом? Но этого-то он, возможно, и добивается. На этом могут сыграть негодяи.
Анри молча проходит мимо.
Симона, Симона!.. Когда-то он снова встретится с нею?
Они увиделись летом. Анри опасно заболел. Все сразу сказалось: камера с заколоченным окошком в Тулоне, сырая тюрьма, вынужденное томительное безделье, скверная пища. Эту болезнь многие испытали в гитлеровских лагерях. Ее приносит истощение. Она называется гнойной экземой. Человек становится не похож на себя. Он не может открыть глаза. Угрожающе поднимается температура.
Была послана телеграмма в Розьер. Почтальон, старый знакомый семьи, молча передал ее сестре Анри, работавшей в палисаднике. При этом он выразительно поглядел на окна дома. Предосторожность не мешает — он не видит матери Анри. Сестра осужденного кивнула головой — это был знак благодарности почтальону. Да, предосторожность оказалась нелишней. Мать снова прихворнула. Телеграмму скрыли от матери. Срочно выехали отец и Симона. Они сказали, что едут на очередное свидание. Их провели в лазарет. Анри поднял пальцами веки, чтобы увидеть Симону, стоявшую у его койки.
ОТВЕТ СТРАНЫ И ОТВЕТ МАТЕРИ
Осень 1951 года.
Поджигатели войны считают, что они основательно укрепили свои позиции, и потому предпринимают такие действия, которые можно считать прямым вызовом борцам за мир.
В один день вышли из заключения несколько тысяч японских фашистов. Спустя короткое время, в годовщину освобождения Франции, были выпущены братья Рехлинг, крупные военные преступники. В сентябре в Бонне гитлеровский генерал Гудериан приступает к восстановлению милитаристских организаций. Освобождены из тюрьмы гитлеровцы, которые уничтожили французское селение Орадур, убили много женщин и детей. Октябрь. Военный трибунал оправдывает Франсуа Карбона и Жоржа Дюмулена. Оба они предатели Франции, один из них убивал участников Сопротивления. Оба семь лет назад были заочно приговорены к смертной казни; оба, выждав время, явились к властям и были немедленно прощены.
У военных трибуналов много хлопот. Но они не осуждают гитлеровцев, предателей Франции, прислужников фашистов, палачей, садистов, а освобождают их. В день, когда в тюремной канцелярии регистрировали брак Анри Мартэна, из тюрем было выпущено сорок пять военных преступников.
В ожидании полного освобождения гитлеровский фельдмаршал Манштейн по своему желанию уезжает из тюрьмы, возвращается в нее.
Зато Анри Мартэну не позволяют покинуть тюрьму даже на час. А плюгавый человек с трехцветной перевязью предлагает жениху и невесте, родным, свидетелям представить себе, что они не под тюремными сводами, а в здании мэрии!
…Заседание военного трибунала в одном из небольших городов Франции. На скамье подсудимых петэновский полицейский — квадратный человек с тяжелым взглядом, с тяжелыми руками. Он обвиняется в том, что при его содействии сто патриотов были арестованы, восемнадцать расстреляны, двадцать шесть заключены в лагери.
Он не отрицает своей вины. Он скупо рассказывает о том, что делал, и часто повторяет: «Приходилось, господа судьи, да, приходилось».
Прокурор требует минимального наказания. Он считает, что подсудимый только механически исполнял распоряжения начальства. Прокурор высокомерен. Разве можно, говорит он, считать, что подсудимый хоть в какой-то мере проникнут духом Франции? Нет, это только машина, его нельзя судить, как настоящего сына Франции. Ему еще предстоит понять, что такое сознание патриота.
Трибунал возвращается после короткого совещания — подсудимый оправдан.
Процесс окончен. Все одновременно покинули зал: оживленные судьи, прокурор, защитник, убийца патриотов и ошеломленная публика. Раздается чей-то возглас:
— Негодяи, вы разыграли комедию!
Что же происходит? Почему оправдывают военных преступников?
Реакция, поджигатели новой войны мобилизуют силы. Им нужны кадры, негодяев — эти машины, выполняющие любой приказ.
Все время выходят на свободу военные преступники. Но ключ от камеры, в которой заключен Анри Мартэн, власть не выпускает из рук.
Сирена, колокол, сирена, томительное безделье в закутке, ночи без сна, недомогание — так проходят дни заключенного № 2078.
Осуждение Анри Мартэна, амнистия, оправдание военных преступников, предателей Франции, наемников фашизма, убийц патриотов — были вызовом всей стране, жаждущей мира.
Страна приняла этот вызов. Началасо борьба за освобождение Мартэна.
Всюду собирали подписи под петициями об освобождении заключенного № 2078. Листы петиции открывались портретом Анри Мартэна в одежде арестанта, а под портретом — подписи, подписи, подписи… простых людей — и не только простых. Подпись иногда ставил ученый, иногда политический деятель, человек умеренных взглядов, иногда священник, поэт, артист…
На предприятиях, на станциях метро, на рынках, в далекой рыбачьей гавани — всюду-всюду патриоты голосуют за освобождение Анри Мартэна. Депутации появляются в парламенте, в приемных министров.
Вот группа женщин окружила депутата. Но он принадлежит к лагерю поджигателей войны и держится нагло:
— Вы хлопочете за Мартэна? Я бы увеличил ему срок заключения…
— Бесполезно, сударь! Мы не допустим, чтобы он отбыл и свой прежний срок.
В министерстве:
— Господин министр вас примет. Но какова цель вашего визита?
— Мы требуем освобождения Анри Мартэна!
— Но вы не первые…
— И не последние…
Спустя минуту секретарь приносит извинение министра — он занят срочными делами, не позволяющими ему…
В приемной другого министерства:
— Господин министр отбыл…
— Мы подождем его!
— Но он будет занят целый день.
— Мы подождем. Не следует забывать, что Мартэн ждет в тюрьме!
— Возможно, министр и не приедет сюда.
— Пусть он назначит день для встречи.
— Сначала надо подать заявление.
— Мы подавали. Оно осталось без ответа.
Секретарь смущен, обеспокоен:
— Но чего же вы от меня хотите? Я сам передам ваше заявление. Не может министр принимать все делегации.