Всепоглощающий страх за Лигию заставил застыть.
— Или боишься, что мой отпрыск родиться альфой и придет, лет, эдак через двадцать-тридцать, за твоими клыками? — зло ощерился Марк.
От его слов трое волков удивленно подняли уши. А губы брата сложились в тонкую нитку.
— Ты скажешь мне ее имя, а потом я позволю тебе сдохнуть!
Мысленно Марк взмолился Праху, чтобы у него хватило сил сохранить в тайне имя любимой. А потом попросил сил и для своего зверя! Оборотням всегда очень сложно перекидываться из человека в волка, если человек покалечен. Воззвать к зверю сложно, еще, если и сам зверь слаб. Но, в ту ночь у Марка вышло.
Опустившись на четыре лапы, Марк впервые в жизни задумался, что возможно его зверь не так слаб, как он сам думал…
А дальше была драка. Марк не стремился выиграть, ибо против двух бет и одного гаммы он бы не устоял в любом случае. Без магии, только с ослабевшим, и без того слабым зверем. Его, при любом раскладе, порвали бы. Но, желание продать свою шкуру по дороже, защитить любимую женщину, отдавшую ему не только сердце, но и честь, гнали вперед.
Наверное, та схватка, если бы ее кто-то видел со стороны, стала бы первым в истории Фиропа случаем, когда один дельта серьезно искалечил троих волков более высокой касты.
Волк, наконец, замер, выплюнул из пасти клок шерсти, вместе с мясом и огляделся. Трое волков отползали по залитой кровью земле, скуля и волоча прокушенные, почти оторванные лапы. В тот момент Марк почувствовал триумф. В его дальнейшей судьбе были моменты, как триумфов, так и поражений, но никогда после, кроме одного момента, он не ощущал такого подъема, такого жара боя, такого восторга и упоения собственными успехами. Ради этих мгновений стоило и умереть.
Мран сплюнул на одного из раненых волков. Вытащил кинжал и шагнул к Марку.
«Ну, вот и все! — подумал Марк. — Прах, к тебе взываю с благодарностями. Спасибо за этот бой! Я предстану пред тобой с гордостью и честью!»
Дельта бросился на брата первым, легко увернулся от режущего удара меча и прыгнул. До лица альфы оставалось не больше ладони, когда острие вошло Марку в бок. Мран легко отшвырнул волка от себя. Оборотень с воплем боли отлетел на несколько метров, ударился о землю и проехал еще немного, прежде чем остановиться окончательно.
Брат подходил медленно, с перекошенным, побелевшим от ярости лицом, поигрывая кинжалом.
— Имя, Марк! Ты не сдохнешь, пока не назовешь мне имя той, что подняла перед тобой хвост!
Сила флюид альфы заставила умирающее тело Марка выгнуться в судороге, а затем и перекинуться опять в человека.
— Имя!
— Иди к Тлену! — с булькающим хрипом отозвался Марк, даже не делая попытки шевелиться.
Он звал смерть. Умолял о ней, но она не приходила. Тело терзала боль. Душу — отчаянный страх за Лигию, а сердце разрывалось от ненависти. Волк сейчас продал бы душу за то, чтобы увидеть смерть старшего брата.
Мран зарычал и занес кинжал для нового удара, только уже в другой бок.
И в этот момент чья-то рука сгребла альфу за горло. Кинжал оставил только глубокую царапину на коже и улетел в темноту. Марк с трудом сморгнул кровь с ресниц и прищурился, стараясь рассмотреть того, кто не дал брату доделать задуманное. В двух шагах от Марка стоял Рыцарь и удерживал альфу за горло. Тот бесновался, будто рыба в сетях, хрипел и рычал, но разжать кольчужную перчатку не мог.
Воин выглядел страшно. Все, еще утром сверкающие доспехи, были в чьей-то разноцветной крови, кое-где имелись и небольшие дыры. Пластины нагрудника были вдавлены так, что непонятно: почему воин жив. Такой удар должен был его убить. На ножных пластинах имелись следы зубов, а некоторые легко проткнули металл на бедрах и ступнях.
Рыцарь пару секунд смотрел на альфу, а потом притянул к щелям шлема:
— Как же я ненавижу аристократов, особенно таких мелких и наглых! Сколько же среди вас гнили! Вы хуже портовой падали, хуже тварей, те хотя бы своих не жрут, без острой надобности!
С этими словами Рыцарь отшвырнул от себя Мрана, тот врезался в каменную стену дома и проломил ее. Воин обернулся и присел на корточки возле умирающего волка.
Умереть от руки великого воина, героя, Рыцаря, показалось благословением за все мучения. Марк еле слышно прошептал:
— Добейте, прошу! — он не надеялся, что его услышат.
Даже полагал, что просто подумал эти слова, а не сказал. Но, Рыцарь услышал, секунду смотрел на него, а потом медленно покачал головой.
— Нет! Я детей не убивал и не собираюсь начинать!
С этими словами воин поднял на руки раненного. Острая вспышка нестерпимой боли подарила, наконец, долгожданную темноту без мучений.
Марк пришел в себя от солнечного света. Маленький луч настойчиво бил в глаза, грел веки и заставлял жмуриться. Долгую минуту юноша не мог понять, что происходит, но сонная память услужливо предложила картины недавних событий. Дельта буквально подпрыгнул на месте и резко сел, готовый ко всему.
Он лежал на расстеленном плаще, на небольшой поляне. Марк непонимающе завертел головой и заметил у дальних кустов боевого черно-белого коня.
— Уже очнулся? Отлично! — низким, мощным, как горный оползень голосом донеслось с боку.
В тени большого дуба, на земле сидел тот самый Рыцарь. Теперь его доспех был чистым, только вбитый нагрудник и широкие царапины напоминали, что он был в бою еще совсем недавно. Марк принюхался, но так и не смог уловить запаха воина, не смог ничего про него понять. Даже его раса осталась для юноши загадкой.
— Что случилось? — хрипло спросил Марк.
— А что последнее ты помнишь?
Марк помотал головой и сглотнул, чувствуя першение в горле.
— Я хотел узнать, как оказался здесь?
— Значит, все помнишь, — хмыкнул воин и легко поднялся на ноги.
Почти мгновенно преодолел разделяющие их расстояние, и положил перед застывшим волчонком немного хлеба, сыра и мяса. А еще и большой кожаный бурдюк с водой.
Мальчишка моментально забыл про настороженность и схватил флягу, впился в глиняное горлышко с вампирской жадностью. Рыцарь несколько секунд наблюдал за ним, потом вернулся в тень дерева.
— Как тебя зовут, волк? — спросил Рыцарь, когда понял, что мальчик готов к разговору.
Он проживал кусок хлеба, запил большим глотком воды и ответил:
— При рождении дали имя Марклэнд, но так почти никогда не называли. Разве что на именинах. Так что, я Марк. — Он резко оборвал себя, не желая произносить имя рода.
— Будем знакомы Марк, я запомню тебя, — прозвучал эти слова так, как будто означали намного больше, чем просто вежливость. Это чувствовалось по некоторой твердости и без того тяжелого голоса Рыцаря.
— А ваше имя, сир? — неуверенно спросил Марк.
Шлем отрицательно качнулся.
— Прости, но мое имя тебе ровным счетом ничего не скажет. Оно и мне, уже очень давно ничего не говорит. Так что, давай я останусь просто Рыцарем?
— Но, вы же спасли мне жизнь! — возмутился оборотень. — Я не могу не узнать даже имени того, кому обязан!
Воин поднял кольчужную перчатку, останавливая гнев волка.
— Тебя спас не я, юный волк Марк, а наше целительское зелье. Оно и мертвого, если надо будет, поднимет. И оторванную голову на место вернет, если в бою нужно. Так что твои раны для него — разминка, а не работа. Я имею полное право хоть купаться в этом зелье, а Выход у вас не нанес мне ран, так что пара пузырьков осталась. Сам понимаешь, ты мне ничего не должен…
— Но, как же так? — уперто мотнул головой Марк. — Я вижу ваш доспех, вы ранены, но потратили снадобье на меня!
Рыцарь откинул голову, облокотившись на ствол дерева и расслабился.
— Поверь мне на слово, это — он указал широким жестом на себя, — не раны, а «рабочая погрешность», как шутит одна знакомая. Мне ничего не грозит и я не отдал тебе свое, будучи раненым. Ты меня не знаешь, а я не совершил бы такой глупости, как тратить эликсир Быстрой Регенерации на незнакомого мальчишку!
Голос Рыцаря наполнился пренебрежением и высокомерием, даже нотки гнева проявились. И волк поверил ему, почти… Почти, потому что помнил, что сказал этот воин ночью. Такой разумный просто не мог быть подонком, не мог сотворить подлость. Марк не просто желал верить в это, как ребенок. Он это чувствовал.