– Нет, это касается вас, – Франсуа-Арман глубоко вздохнул, припоминая заготовленные слова. – Вас и ещё одного несчастного, которого вы погубили.
– Что? Я? – в смятении воскликнула Жаклин. – Но я никого не губила! Кого вы имеете в виду, сударь?
– Франсуа, – он и правда просил её называть себя по имени при первом знакомстве.
– О ком вы, Франсуа? – повторила фрейлина. – Я в последнее время не делала ничего такого, что могло бы навлечь беду на кого бы то ни было...
– Я уже сказал вам имя этого несчастного. Только что, – д’Орсан сделал паузу, наслаждаясь замешательством в глазах собеседницы.
– Но вы... Вы назвали своё имя, – Жаклин медленно подняла глаза, начиная понимать, что он имеет в виду. – Как я могла погубить вас, Франсуа?
– Вы забрали моё сердце и не хотите вернуть его, – торжественно ответил он.
– О нет, прошу вас! – судя по недовольной гримаске, появившейся на лице Жаклин, ей не впервые приходилось выслушивать подобные вещи. – Сейчас вы скажете, что жить без меня не можете, сравните мои глаза со звёздами, а волосы с шёлком, назовёте меня жестокой...
– Ни разу не видел чёрных звёзд, – спокойно ответил д’Орсан, – и жить без вас я смогу, но моя жизнь будет очень... скучной. А вы бы могли сделать меня счастливым!
– Как вы могли влюбиться в меня? Мы ведь знакомы всего неделю!
– О, Ромео и вовсе влюбился в Джульетту за одну ночь! – легко возразил Франсуа.
– Мне льстит это сравнение, но я не хочу умереть в объятиях возлюбленного, после того как он покончит с собой! – заметила Жаклин, и от д’Орсана не укрылось, как запунцовели её щёки, когда она заговорила про объятия.
– Зачем же умирать? – ещё более пылко, чем в начале разговора, воскликнул Франсуа. – Надо жить, радоваться жизни и любить её! Вы так молоды и так прекрасны, но всё ещё не знали любви – так позвольте же мне исправить это!
– Откуда вы знаете... Почему вы думаете, что я не знала любви? – Жаклин постаралась напустить на себя холодность, но это ей удалось не очень хорошо – всё же она была смущена словами д’Орсана.
– Это видно по тому, как мило вы краснеете, – самым бархатным голосом, на какой он был способен, проговорил Франсуа-Арман. – Вы прелестная юная девушка, я, не стану скромничать, тоже весьма хорош собой, и я вам нравлюсь, я не раз замечал, как вы смотрите на меня...
– Боюсь, вы сами ввели себя в заблуждение, – сухо ответила Жаклин.
– Тогда скажите мне в лицо, что я вам не нравлюсь, – предложил д’Орсан, нахмурившись. – Разбейте мне сердце, и я в этот же миг покину Лувр, Париж и никогда больше не появлюсь здесь.
– Если бы от вас можно было отделаться так просто! – вздохнула Жаклин. – Вы и правда хороши собой, но вы мне не нравитесь... не в этом смысле, – она снова покраснела. – И вы правда считаете себя первым мужчиной, произносящим передо мной такие речи?
– Нет, не считаю, но я буду самым настойчивым среди них.
– Не люблю настойчивых, – Жаклин поморщилась, но затем улыбнулась. – Самый настойчивый мужчина из всех, что я знала – капитан Леон.
– Он тоже добивался вашей любви? – Франсуа нахмурился снова, теперь уже по-настоящему забеспокоившись. Леон дю Валлон с его бесстрастным лицом, холодным цепким взглядом и гвардейской выправкой, пожалуй, мог бы стать серьёзным соперником.
– Не совсем... Он намеревался меня арестовать.
– Одно другому не мешает.
Тут Жаклин уже рассмеялась в голос.
– О нет, только не Леон! Он не из тех, кто будет признаваться в любви своему врагу... или домогаться его. Он иногда бывает совершенно невыносим, но приходится признать, что Леон – человек чести.
– Вы были его врагом? За что он вас собирался арестовать? – д’Орсану стало действительно интересно, но Жаклин отмахнулась.
– Это долгая история, а я и так задержалась. Простите, Франсуа, но если вам больше нечего мне сообщить, я пойду. И на ваши чувства я вынуждена ответить отказом. Покидайте Лувр, раз уж вы так решили, и лечите своё бедное сердце.
В этих словах была неприкрытая насмешка, и этого Франсуа-Арман уже не мог вынести. Эта белокурая бестия так сверкнула на него огненными глазами, а после развернулась, взмахнув подолом пышного персикового платья, и собралась уходить!
– Постойте! – Жаклин развернулась, и он, бросившись вперёд, притянул её к себе и впился губами в неподатливые губы фрейлины. Жаклин вдруг обмякла и замерла в его руках, и д’Орсан уже мысленно торжествовал победу, но, как выяснилось, такая покорность была вызвана лишь неожиданностью. В следующее мгновение губы обожгло укусом, а щёку – хлёсткой пощёчиной.
– Да как вы смеете! – Жаклин рванулась назад, но Франсуа схватил её за запястья – боль, хоть и была довольно сильной, только подстегнула его.