Так нежданно-негаданно вдвоём мы нагрянули в деревню. Ничего плохого в этом, конечно, не было, если бы следом за этой поездкой не случись мрачные события, обернувшиеся страданиями для одних людей, а для других даже смертью…
Кажется, дела пошли на поправку. Я выздоравливаю. Завтра нужно будет идти в поликлинику на рентген. Лечащий врач пугает бронхитом, но чувствую себя сейчас гораздо лучше. А свалила меня на больничную койку та треклятая поездка в деревню. Досталось на пароме при возращении. Под жутким ветром коротал время у машины, дожидаясь баркаса. Очаровашку я пристроил в тёплой кабине автомобиля, а сам хорохорился с курильщиками, вот и подвёл тонкий организм. Да и сама поездка не удалась. Всё же правильная ходит пословица: нежданный ревизор хуже расстройства желудка.
Ильи не оказалось дома. Сверкая глазами, Моисей Моисеевич доверительно поведал, что, взяв недельный отпуск, тот вместе с Евгенией уехал в столицу к её родителям, решать предсвадебные дела. В прокуратуре Ольга сообщила, что Бобров укатил по району, в двух сёлах они затеяли выездные процессы. Совсем по секрету поделилась, что с назначением в райком нового первого секретаря Борданова пошли перемены: первый, не в пример покойному Хансултанову, начал активно вникать в работу правоохранительных органов, удивил всех присутствием на итоговых совещаниях, где устраивал настоящий разнос, подвергая критике работу милиции, суда и прокуратуры. Каримов, совсем собравшийся в Управление на повышение, умерил пыл, стихли и разговоры.
– Впрочем, – она подпёрла голову ладошкой, – мне и самой некогда беседы вести, в суде назначена куча дел. Из процессов не вылезаем.
И помощница умчалась, оставив меня с Полиной.
– Как Ванька? – поинтересовался я.
– Старший весь в делах, – улыбнулась она. – Его повысили. Как пить бросил, старшим вахты поставили.
– Я про мальца спрашиваю. Хотелось бы с ним повидаться.
– Он у бабушки. К весне его привезу.
– Вы уж сообщите мне тогда. Он мне нужен.
Она виновато опустила голову.
Оставив Очаровашку у Моисея Моисеевича заниматься ужином, я поспешил в райотдел милиции. Ещё по телефону мы договорились встретиться с Каримовым. Но вопреки всему на месте его не оказалось, и мне пришлось коротать время в кабинете Квашнина.
– Борданов срочно вызвал. – Поглаживая лысину, Квашнин улыбался, будто мы только вчера расстались. – С утра шеф оперативку проводил, гонял почём зря. Лентяи, работать не хотят! Четыре кражи наметились в висяки. Похоже, банда объявилась, скот воруют и забивают у коровников. Сам как? Что прикатил? Соскучился?
– Там времени нет на душевные слабости.
– По делу?
– Есть вопросы, – уклончиво ответил я.
– Каримов часа полтора уже в райкоме. А твоего визита ждал. Бумаги ему готовили, печатали что-то.
– Вот и поделись.
– Строго-настрого наказано сидеть и тебя встретить. Занять беседой, пока сам не освободится.
– Невелика персона.
– А мне в радость. Чайку, Данила Павлович, или по стопочке?
– По стопочке погодим. Забот по горло. Я же по делу Топоркова к вам.
– А что так? По моим сведениям, дело давно прекращено. Ваш следователь и прекратил, Федонин, кажется?
– Приостановлено оно было. За неустановлением виновного.
– Виновного? Это кого же? – на лице капитана читалось нескрываемое удивление.
– А попытку поджога забыл, Пётр Иванович? Проникновение в архив? Да и по эпизоду гибели дочери Хансултанова полной ясности не имеется, – я умышленно промолчал о заключении ленинградских экспертов по микрочастицам, Федонин не афишировал действительную причину гибели Топоркова, считал, имеется в этом нужда.
– Попытка поджога? – Квашнин подскочил со стула. – Да это же мелочовка! А девчонка при чём? Она сама под лёд залетела на собственной машине! Мудрецы у вас в облпрокуратуре! А нам, на местах, выкручивайся!
– Ты бы не возмущался, Пётр Иванович, – попробовал я остудить его пыл. – Федонин по поручению прокурора области мне дело передал. Я его от корки до корки изучил и не сказал бы, что милиция по нему горы наворотила. Федонин пахал, и госбезопасность кое-что проверяла, а ваш райотдел, как ни странно, отписками занимался.