В ненакрашенном виде Люську мало кто видел. Я оказался в числе «счастливцев» и отныне при встрече буду воспринимать ее по-другому. Лицо оказалось не картинкой из глянцевого журнала, а обычным лицом: прыщики, следы от шрамов на висках и на скулах, темный пушок под носом… Как бы развидеть увиденное? Захотелось вернуться в состояние блаженного неведения.
В то же время Настя права — несмотря ни на что Теплицына оставалась очень красивой внешне, об этом кричала каждая ее отдельная часть: узкая талия, оттопыренный пышный зад, изящные руки, стройные ноги, высокая грудь… Даже больше скажу: груди, поскольку мой взгляд искоса прыгал то на одну, то на другую. Это и заставило Настю выдать вышеуказанную сентенцию.
— Красота — в гармонии, — объявил я, проходя в темную комнатку. — Сейчас это определение не работает.
— Не работает у него, понимаешь, — пробурчала Настя под нос. — Посмотрим еще, у кого что и как работает. Красота — она и в Африке красота.
Спорить не хотелось, горбатого могила исправит, а красивую женщину, всеми превозносимую и восторженно убеждаемую в постоянной желанности, не переубедить логикой. Пусть каждый останется при своем мнении.
Привычным жестом, говорившим, что она часто бывала у Люськи в гостях, Настя провела по стене рукой, включился неяркий боковой светильник. Опередив медленно шагавшего меня, она сдернула с широкой кровати покрывало, а потом и одеяло:
— Клади сюда. Я сейчас.
Люськина спальня выглядела современно, выполненная в простовато-дорогом стиле минимализма. Кроме кровати здесь были только компьютерный стол с приставленным стулом на колесиках и тумбочка у изголовья. Вещи прятались за сдвижными зеркалами шкафа-купе во всю стену, три других стены покрывали серые обои с эстампами в черно-белых рамках. Люстру заменяли точечные светильники, на полу лежал махровый ковер. Идти по обнимавшему ступни высокому ворсу было безумно приятно, создавалось ощущение, будто под ногами — теплая трава.
Единственное яркое пятно в однотонно-серой гамме составляла простыня, открытая убранным покрывалом. Она оказалась очумело-розовой, даже глаз резало. Ну и вкус у Люськи. Собственно, под стать поведению, то и другое вырвиглазно и немного неприятно. Это, конечно, с моей точки зрения. Кому-то, наверняка, нравятся именно такие и именно такое.
Я разместил покрывшуюся пупырышками вялую звездочку на постели, одну за другой ловя бессмысленно валившиеся конечности и укладывая в приличную позу спящего человека. Даже подмышки взмокли от усердия. Когда, наконец, безобразно откровенная в своей наготе Люська со всеми удобствами упокоилась на розовом ложе, я укрыл ее одеялом, поправил голову на подушке и обернулся на звук: вернулась Настя. В ее руках победно взвились фломастеры:
— Ты же хотел, чтобы Теплица утром осознала свое моральное и физическое падение? Раскрасим ее под хохлому! — Золото кудрей качнулось в сторону не подозревавшего о людоедских планах бессловесного создания. — Или напишем на ней все, что думаем о сегодняшнем поведении. Или… — Настя засмеялась, представляя. — Просыпается она такая утром, подходит к зеркалу, а на животе жирная надпись с уходящим на задницу окончанием: «Здесь был Кваздапил»! Нет, только на заднице, чтобы сама не увидела, а потом другие сказали. Вот будет потеха!
— Не надо.
— Боишься сказать непутевой подружке, что о ней думаешь?
— Не хочу причинять другим людям лишние неприятности. И не буду.
— Поэтому ничего в жизни не добьешься. — Настя сверкнула свинцово-серыми очами, золотая грива чуть не с презрением отвернулась. — Боязнь неприятностей — первый признак мелочности. Трусливые душонки, которые прячутся от жизни под благородным прикрытием непричинения зла, творят зло этим невмешательством. Причем, зло гораздо большее.
— Трусливые душонки?.. — глухо повторил я за ней.
Нет, надо было отправить ее с Султаном. Я, конечно, не злопамятный, но, как говорит расхожая фраза, зло помню хорошо, и память у меня хорошая.
Настя сама признала однобокость заявления, меня вновь обаяло лицо с милыми ямочками:
— Не парься, это я образно. Не хочешь участвовать в эротическом боди-арте — не буду настаивать. Потом сам пожалеешь. А вообще я благодарна тебе за помощь, хоть и несу всякую чушь. Спасибо.
Мои плечи неуверенно приподнялись.