— Чудесный тост. — Я отпил глоток, отставленный бокал занял место на полу как можно дальше. Не люблю разбитого и опрокинутого.
Настя с презрением отследила мою предусмотрительность.
— С желанием уже определился?
Будто под дых ударили. Я сощурился, за ехидством скрывая волнение:
— А ты?
— Не только с одним, а целую стратегию выстроила, как сделать игру интересной. Твоя.
Из неуклюже перетасованной колоды рубашкой верх на ковер легла первая карта, затем еще одна упала рядом с раздатчицей. Настя предупреждающе подняла руку:
— Давай договоримся: кто бы сейчас не выиграл, он велит обоим снять мокрое, чтобы не превратить его в грязное и замызганное. Нам в этом еще по домам идти. Только попробуй сказать, что возражаешь.
Я мечтать не мог о подобном желании, а его ставят условием! Внутри все взбурлило и заклокотало, поэтому с несусветным трудом удалось сделать голос сухим и серьезным:
— Принимается.
— Вскрываемся.
— Валет.
Настя перевернула свою карту:
— Восьмерка.
— Не возражаешь, если к оговоренному условию примажется маленькое дополнение: снимаем не сами, а один у другого?
Настя пожала плечами:
— Ты выиграл, тебе и решать. И то, что фантазия включилась, меня радует. Значит, не все потеряно.
Она поднялась во весь рост и, облегчая мне работу, раскинула руки.
Кто бы сказал мне раньше, что снимать мокрое настолько приятно? Это самостоятельное удовольствие, отдельное от остальных. Как пить и есть — то и другое нужно желудку, но насколько разные ощущения! Одна за другой вещи отправлялись в угол, на линолеум, чтобы не пачкать ковер. После финального элемента, с которым я на миг замешкался, придерживаемая за руку Настя подобно Афродите вышла из пены будней в абсолютную свободу. По крайней мере, я воспринял именно так. Поэтически. Настроение резко поднялось, хотелось петь, танцевать, и даже пьяная соседка не смущала. Пусть себе спит. Покрепче. И подольше.
Оставшись в божественном ничего Настя то же проделала со мной. Задержек не случилось, а намек на будущее желание вызвал загадочную улыбку. Джоконда, понимаешь. Если у этой ночи имеется не единственный вариант завершения, то не знаю что думать. Пока думалось только о нашем виде (в основном о сказочном Настином), о наших желаниях (в основном о природно-нескрываемом моем) и о возможных каверзах напарницы, которая уже продемонстрировала богатство воображения. Желание, аналогичное тому, что сверлит мои мозги и прочие части тела, с ее стороны не прозвучит, это понятно. Потому любопытно, чем мне придется расплатиться.
Настя медленно тасовала колоду.
— Раздаем по очереди или доверишь мне? — спросила она. — Я, например, мужчинам не доверяю, каждый второй — шулер, а каждый первый норовит смухлевать.
— Нет проблем. Раздавай.
На ковер вывалились две карты.
— Десятка, — сказал я.
Настя перевернула свою.
— Дама.
Она задумалась.
Это длилось нестерпимо долго, я почувствовал себя в аду на сковородке.
— Ты же сказала, что уже все решила.
— Решила, но как заставить тебя сделать то, что ты не хочешь? Ладно, забудем про фломастеры. — Победительница сходила за сумочкой, и рядом со мной на ковер упал тюбик помады. — Желаю, чтобы ты написал вдоль всей Люськи свое имя большими буквами, а затем слизал. Ни учебы, ни денег желание не касается, значит, отмазаться ты не сможешь. Прошу, мой рыцарь печального образа. К барьеру.
Настин взгляд крушил попытки сопротивления, как кувалда спичечный коробок, а указующий перст отправлял на подвиги. Хорошо, сделаем. Подобрав тюбик, я отправился к мирно отсутствовавшей в этом мире сокурснице.
Из-под одеяла торчала вывалившаяся нога. Я аккуратно убрал одеяло в сторону. На розовом поле раскинулись горы, долины и овраги, не подозревавшие, как ими распорядилась лихая подружка.
— Писать имя или прозвище?
— Да кто помнит твое имя? Конечно, прозвище!
Первым делом я аккуратно вернул на место откинутую ногу, и теперь она, длинная, гладкая и прохладная, вновь лежала впритык ко второй, и мои чувства смущались не так сильно. Хотя, куда уж больше.
От двери в спальню ситуацией забавлялась ее создательница.
Я начал от выемки между ключицами. Среди выпучивших «глаза» удивленных грудей появились первые буквы: «Ква»…
— Крупнее! — прошипела Настя. — Не шпаргалку пишешь. А то заставлю переписывать — минимум десять раз, как в детстве, когда у детей почерк хромает. Кстати о почерке: пиши четче!
Я продолжил выводить: «З»… «Д»…
«И» пришлось рисовать уже около ямки пупка. Осталась всего одна «К».