Чрезмерное внимание, с первой секунды оказываемое сестрой друга одному из лучших друзей брата, заключалось не в упомянутой дружбе. Мадина, как доходило до меня из разных источников, искала приключений… и не находила. Приключения шарахались от нее, как от прокаженной. Причина — брат и его окружение. Русские приятели предпочитали не связываться и гулять с русскими же девчонками, а кавказцы… Они тоже выбирали русских. Свои девушки были для них табу, с ними же потом кому-то брак заключать и детей заводить. Менталитет, однако. Всем хотелось чувств и развлечений, только у ребят с юга девушки в понятие «все» не входили. Ничего не поделаешь, вот такие мы разные. Может, и хорошо, что разные? Где нет конкуренции, там вырождение.
— Где живешь? — В бок толкнул локоток, больше напоминавший коготь вышедшей на охоту хищницы. — Гарун как-то обмолвился, что с общагой тебя прокатили и приходится снимать угол непонятно с кем и где.
— Ложная информация. Не непонятно с кем и где, а с приятными людьми недалеко отсюда. И не угол, а комфортабельную койку в квартире на шестерых. — Большего не позволяли средства, которые присылали родители, а с собственным заработком не срасталось. В этом плане я надеялся на пришедшее лето. — У меня все шикарно.
— В смысле, что бывает и хуже?
— Я один, мне большего не нужно.
Мадина задумчиво сощурилась:
— Один, это все объясняет. Но — вшестером! Как вы там помещаетесь?
— Мы редко пересекаемся. Большинству нужно место, где приклонить голову, не больше.
— А тебе?
— Я спокойно занимаюсь учебой, пока остальные гуляют или спят.
Не то чтобы я такой правильный, и сокомнатники не так часто дрыхнут и отсутствуют, чтобы сказанное было правдой, и все же назидательно показать моральное превосходство юной легкомысленной особе оказалось приятно. Начинаю понимать взрослых.
Хм. Это что же получается: детство кончилось? Я повзрослел?
— Можно как-нибудь придти посмотреть, как люди в таких условиях живут, да еще учиться успевают? У меня с Хадей комната на двоих, и то бывают драки за территорию. А один санузел на троих — вообще пипец.
Я так не считал, но кивнул, поглядывая по сторонам, где все шумело, галдело, двигалось, смешивалось и бурлило.
Мадину не устраивало мое молчание, ей хотелось поговорить. А когда женщина чего-то хочет…
— Почему в гости не заходишь? — склонилась она ко мне, заглядывая в лицо и почти касаясь грудью.
Я отстранился.
— В прошлые годы заходил, потом перестал. Мы с Гаруном каждый день на учебе встречаемся.
— Зря не заходил. Попили бы чаю, поболтали…
— Прости, отойду на минутку.
Я сделал вид, что мне понадобилось в упомянутое выше заведение, казавшееся собеседнице кошмаром, даже если оно одно на троих. Хотелось вырваться из-под ненужного мне провокационно-покровительственного внимания.
В отличие от большинства сверстников я уродился яблоком позднего сорта, девушкам кажусь неказистым и кислым. Впрочем, любители кисленького уже маячат на горизонте, изредка протягивая любопытные ручонки и норовя куснуть за бочок. Главным было не дать сожрать себя целиком, пока не определюсь, что кусающий достоин такого права. Вокруг полно огрызков и переваренных плодов, попавших не в те руки. В результате — оскомина, изжога, запор. И хорошо, если запор, а не наоборот. Тоже часто наблюдаемое среди знакомых явление.
Вопреки моему желанию сейчас меня откровенно пыталась надкусить вороная красавица, безумно притягательная, в других обстоятельствах заставившая бы сердце стучать пулеметом. Но именно, что только в других. Если себя я сравнил с яблоком, то Мадина — яркий забористый мухомор. Мы живем рядом, но в разных мирах. Как кто-то иронично спел, «Дельфин и русалка, „Титаник“ и айсберг — не пара, не пара, не пара».
Ванная комната, она же туалет, оказалась свободна. Я плеснул в лицо воды и постоял, глядя в зеркало. Полегчало. Мысли вновь подружились с логикой, я вытерся и вскоре был готов ко второму выходу в люди.
Наверное, не стоило отказываться от предложения Насти, появился бы шанс на будущее знакомство с подругами подруг…
Что меня сюда привело, кроме приглашения друга? Надежда встретить ту, о ком молит душа. Вместо этого — сплошные те, к кому тянется тело, а оно ко всем тянется, у кого грудь больше моей. А если и меньше — плевать, лишь бы гормоны вырабатывались противоположнополые. Но душа болела, сердце просило чего-то большого и чистого. И опять не повезло, в прокрустово ложе мечты не укладывалась ни одна из кандидатур, шумливо бесновавшихся в окружавшем бедламе.
Мадина поджидала меня у выхода.