— Ну как, созрел? — Она перехватила меня под руку. — Потанцуем?
Музыка сменилась на медленно-ритмичную, под нее можно делать что угодно — хоть эротично прижиматься, обтекая партнера и растворяясь в его теле, хоть прыгать и на голове ходить. Мадина нервно ждала, в глазах вспышками светодиодного табло пульсировал вариант номер один.
— Давай, — вздохнул я.
С другой стороны стола Гарун танцевал с Настей, повисшей на нем, как сброшенное платье на вешалке. Я повел навязавшуюся партнершу туда же. Точнее, она меня повела. Ее ладонь была горячей и очень сильной, по дороге Мадина окатила окружающих гордой улыбкой. Издали за нами наблюдала Хадя, что больше ощущалось сердцем, чем глазами: как я заметил, младшая сестра упорно отворачивалась от того, что ее действительно интересовало. Постоянный вид затылка с тугой косой и периодические косые взгляды сообщали, что мы с Мадиной заслужили ее внимание.
Когда в меня втиснулись грудь и бедра огненноокой горянки, я невольно отшатнулся: из разных мест комнаты за мной следили несколько нехороших взоров. Неприятности уже начались бы, прояви я такое же рвение, как неуемная напарница. Пришлось именно мне стать в нашем тандеме сдерживающей силой.
— Давай вот так. — Мои сошедшиеся на тонкой талии ладони слегка отстранили девушку.
Нет, только попытались. Словно штангу в сто килограмм выжали. Пришлось очень крепко взяться, чтобы сдвинуть по-настоящему. Чувственные змеи, уже обвившие мою шею, нехотя расцепились, ухо расслышало вздох досады, зато зеленое платье вновь облегало хозяйку, а не меня.
То, что носительница другого уклада была совершеннолетней и хотела развлечься по чужим традициям, роли не играло. По рождению Мадина — горянка. Еще она была сестрой моего друга. Этих двух причин более чем достаточно.
— Их, что ли, боишься? — прямо спросила провокаторша.
В сторону не оставлявших нас без внимания земляков улетел мах точеного подбородка.
— Хочется увидеть драку? — раздраженно буркнул я. — Хорошо. Если дама просит…
Руки с силой потянули разгулявшуюся девицу на себя.
Касание не состоялось, теперь уже Мадина воспротивилась.
— Дама не хочет драки, — объявила она, поведя по моему корпусу вызывающе напряженными тугими конусами. Мадина умудрилась сделать это так, чтобы не заметили со стороны. Я оторопело замер, и она перехватила инициативу в движениях. — Дама хочет танцевать. И все.
Оставшись со мной на, как говорится, «пионерском» расстоянии, она отдалась укачивавшим волнам. Настороженные взгляды погасли одновременно, словно кто-то обесточил их разом.
Толпа сдвоенных маятников между столом и стеной росла, вскоре нас просто затерли. На секунду оказавшийся рядом Гарун подмигнул мне, едва видный под куполом Настиной шевелюры. Перекрещенные кисти партнерши свисали у него позади шеи, унесенное в небеса лицо покоилось на твердом плече, выпуклый живот терся о перетянутый ремень джинсов. Коротенькое платье позволяло наслаждаться видом впитывавшихся в кавалера аппетитных ножек, а чуть выше — утонувших в теплом меду мужских рук. Вскоре Гарун, обнимавший сдобное солнышко, исчез, сестрице на прощание погрозил его строгий прищур. Она скривилась, взгляд отследил местоположение рук братца, после чего Мадина покосилась на другие пары. Занятые тем же, соседи сгрудились вокруг в непробиваемую стену, отовсюду толкая нас и будто специально стискивая в нечто более близкое, чем мне хотелось. А партнерше не нравилось, что мы единственные на этой вечеринке соблюдаем дистанцию и приличия.
Эх, не была бы она сестрой Гаруна…
— Ты мог бы украсть невесту? — раздалось в ухе.
Занятый больше защитой от теснивших спин сзади, недопущением случайных касаний спереди и борьбой с собственными мыслями, сначала я не понял вопроса.
— Зачем? Дикость.
— Для тебя дико украсть невесту, — прокомментировала партнерша, сладко плывшая в заданном мной ритме, — а для наших парней еще большая дикость — жениться не на девственнице. Чья дикость больше?
— Не знаю. Никогда не сравнивал дикости. Сравнивать их тоже дикость.
— А ты бы взял в жены девушку, у которой кто-то был до тебя?
— Почему нет?
— Тебе не будет противно?
— Не знаю. Возможно, иногда появлялись бы мысли на эту тему, но если к свадьбе я пришел не мальчиком, как требовать от супруги противоположного?
Глаза собеседницы округлились:
— И все ваши парни думают так?
Под «вашими» она подразумевала русских, которых я здесь как бы представлял.
— У каждого свой взгляд, свое мнение, своя история. — Я не стал отвечать за всех. — Есть люди верующие, у них свой подход. Есть однолюбы. Есть убежденные противники добрачных отношений, и есть такие, кто смотрит на это с другой позиции.