Тем не менее, я очень волнуюсь перед входом в бар. Он находится на окраине города, в каком-то старом районе. Интересно, что он скажет? Наорет, соблазнит или просто прочитает мне лекции на тему «Нельзя целовать своего бывшего парня, у которого есть жена и дочь»? Интуиция подсказывает, что это будет ни первое, ни второе, ни третье.
– Познакомимся, красавица? – предлагает мне подвыпивший мужчина лет сорока. От него несет смесью алкоголя и сигарет. Меня сейчас стошнит.
Я не отвечаю ему и отхожу в другую сторону, чтобы подумать и скрыть волнение. Слышу его тяжелые шаги, которые отчетливо отдаются за моей спиной. Я поворачиваюсь, и он тут же валится на меня. Вместе мы падаем на деревянный пол террасы. Его тяжесть меня скоро раздавит, и в этот момент мне очень хочется, чтобы вышел Илья, но этого чуда не случается.
Скидываю с себя мужика и встаю, отряхаясь. Он зацепился за мою щиколотку, и я замечаю обручальное кольцо на его безымянном пальце.
– Подумай о своей жене, придурок, – я даю ему звонкую пощечину, его голова резко уходит влево.
Теперь я точно не могу ждать. Это самый подходящий момент. В моей крови немного адреналина и волнения, и, скорее всего, это мне и поможет продержаться рядом с Ильей.
Когда я захожу в помещение, то сразу замечаю его. Он единственный, кто выделяется своей мощной фигурой и энергией. Спина Ильи сгорблена над барной стойкой. В то время, когда мужчины среднего возраста, похожие на того, что встретился мне на входе, Илья полностью поглощен собой. Или поглощен мыслью о ком-то. Гордыня и эгоистичность очень хотят думать, что он думает обо мне.
Я сажусь за соседний высокий стул и вижу два стакана перед ним. Кола и виски.
– А ты знаешь, что сочетание газированных напитков с крепким алкоголем чревато сильным и быстрым опьянением, а потом и жутким похмельным синдромом. А знаешь, чему всему виной? – деловито спрашиваю я. Илья поднимает одну бровь в немом вопросе и отхлебывает виски. Затем ставит его на стойку. – Виной всему большое количество газов, содержащееся в коле. Именно «забавные пузырьки», – стучу по стакану с черно-коричневой жидкостью, отчего пузырьки летят вверх, – содержат углекислый газ, который раздражает слизистую желудка и повышает всасываемость алкоголя в кровь.
– Серьезно? – с сарказмом спрашивает он.
– Ага, – глупо киваю головой, – поэтому это я заберу себе.
Стакан с виски немного дрожит в моих руках, когда я опрокидываю жидкость в свой рот. Я знаю, что он наблюдает за мной, и очень надеюсь, что немного алкоголя придаст уверенности в себе и успокоит нервы.
После минутного молчания, где я, кажется, впервые за пять лет опять схожу с ума, Илья берет стакан с колой и прежде чем выпить его, произносит:
– Играет замечательная песня.
Я прислушиваюсь к музыке в баре и узнаю James’a Arthur’s с его композицией «Impossible». Он поет:
Это тяжело – когда уходит любовь.
Но предательство – тяжелее.
Утерянная вера и разбитые сердца,
Я знаю, я знаю…
Думаешь, что у тебя есть все, что нужно,
Веришь в любовь и обещания.
От пустых обещаний однажды
Ничего не остается
Я знаю, я знаю…
И теперь, когда все уже прошло,
Больше нечего сказать
Я скоро потеряю контроль, если сейчас же не уйду. Но я осекаюсь, когда он произносит строчки:
Но теперь мое сердце разбито,
И раны не заживают.
– Она великолепна, – выдавливаю я из себя, когда песня заканчивается.
Илья смотрит на меня чуть подвыпившим взглядом и спрашивает:
– Почему ты не сказала про смерть своих родителей?
Дыхание срывается при слове «родителей». Он не может знать. Олег не мог рассказать. Не мог.
– Это… – я сглатываю. – Это не твое дело.
Илья ухмыляется своей зверской улыбкой, которой сражал всех девушек, и меня тоже.
– Точно, – я с замиранием сердца смотрю, как он достает деньги и кладет их на стойку и уходит.
Нет. Нет, нет, нет. Так не должно быть. Он не должен от меня уходить в таком состоянии снова. Я встаю со стула и быстрым шагом направляюсь к выходу. Илья все той же уверенной походкой идет к двери, но я останавливаю его, беря за кисть. Он вырывает свою руку и почти кричит:
– Когда уже ты перестанешь быть такой? – музыка почти заглушает его голос.
Илья становится прошлым. Он вновь превращается в чудовище. В мое чудовище. Я не рада этому, потому что он пьян. И пьет, по-видимому, давно и запойно. Его мешки под глазами, угасшие уголки губ – мне хочется заплакать. Что с нами случилось? Почему мы, Илья, ну почему?
– Какой «такой»? – спрашиваю робко.
– Холодной, лицемерной, угасшей… Я могу много чего перечислить, но тебе же наплевать теперь, да? – его рот превращаются в оскал. – Тебе плевать на чувства других людей. Ты закрылась в своем коконе. Думаешь, я в Америке жил на полную и развлекался? Так ты считаешь?
Я прерывисто вздыхаю и качаю головой.
– Я люблю тебя, Катя. До сих пор. Но мне уже тошно от этого, потому что ты «ничего не чувствуешь».
Илья хлопает дверью, и все люди смотрят на меня, а я ощущаю, как первая слеза катится по моей щеке. И она не последняя. Далеко не последняя.
Глава 7. Пропажа
– Черт возьми, именно сегодня должен быть такой яркий день!
Я надела очки, когда вышла из машины. После жесткого похмелья, которое продолжается и на данный момент, мне ужасно не хотелось выходить на работу. Голова ужасно болела, глаза боялись яркого света, а сама я была ужасно растерянной. Кроме того, мое лицо было примером неудачного разговора, переходящего в слезы.
– Доброе утро! – я оборачиваюсь и в недоумении смотрю на Олега. Двери лифта закрываются с глухим звуком.
– Т-ты… Что ты здесь делаешь? – если я сниму очки, он обо всем догадается. Поэтому я продолжала стоять почти неподвижно, лишь изредка сжимая пальцы, которые очень хотели выцарапать мне глаза.
– Работаю, – в таком же недоумении ответил он. Я сжала губы, думая, о чем он еще заговорит. Глупые расспросы мне не нужны, я просто хочу пойти в свой кабинет. Точнее в наш.
– Ты не появлялся довольно долго.
Я хотела скрыть в своем голосе растерянность и придать ему холодности и простоты, но, видимо, у меня получилось это не очень хорошо, так как Олег спросил о том, на что у меня не было точного и прямого ответа:
– С тобой все в порядке?
– Да, – тут же отвечаю я.
Он прищуривается и через секунду отводит меня за руку в тихий уголок.
– Ты же понимаешь, что этот ответ звучит неправдоподобно? – он пытается заглянуть мне в глаза через очки, которые я устремила в пол.
Я киваю головой и пытаюсь удержать слезы. Почти также он разговаривал со мной после отъезда Ильи. Его забота, которая так причиняла боль, и сейчас доставляет уйму проблем. Почему же они не могут оставить меня в покое? Почему мне все время кто-то причиняет боль? Может, это все из-за человеческой глупости, которая так и норовит вырваться на волю. У меня нет точного ответа. Но я чувствую, что разбита. Снова. Те кусочки, которые я так усердно пыталась собрать, рассыпались вновь. Попытки защитить себя от всего мира оказались тщетными и бесполезными.
– Это из-за него, да? – спрашивает Олег насторожено.
Я поднимаю свою голову и смотрю на Олега. Мне нечего сказать. У меня нет сил, чтобы ответить что-то стоящее.
– Ты дала обещание, что больше не свяжешься с ним.
Я всегда выполняла свои обещания. Я всегда делала то, что хотели получить от меня другие. Мне надоело. Я устала.