«Мы, молодые военные врачи, проходили курсы усовершенствования. Я, например, прошел трехмесячный курс хирургии в хирургическом отделении Севастопольского военно-морского госпиталя, начальником которого был выпускник Киевского мединститута М. Кравченко, молодой энергичный человек и опытный хирург. Мне удалось стать его помощником в операциях на крейсере при бушующем море. После окончания командировки по хирургии я сделал у себя в течение трех месяцев 96 амбулаторных операций. Это был весьма редкий случай в военно-морской врачебной практике. Был момент, когда я объявил, что в условиях войсковой амбулатории буду оперировать больного с аппендицитом без внешней помощи, только со своим персоналом – фельдшером, зубным врачом, фармацевтом и старшим санитаром. Так как этот случай являлся беспрецедентным, начальник медицинской службы флота Власов, окончивший Военно-медицинскую академию, участник гражданской войны, вызвал меня и сказал, что не запрещает мне провести операцию, но при неудаче первый же предаст меня прокурору. Эта операция была настолько необычным событием, что командир авиапарка 77, бывший активный участник гражданской войны, попросил лично присутствовать на операции. Операция закончилась очень хорошо. Но мой высший медицинский начальник не стал одобрять мою инициативу. Он опасался, что если и другие строевые врачи начнут заниматься “большой хирургией” в условиях военной части, то это может повлечь серьезные осложнения».
Как-то, гуляя по Примбулю, папа преподнес маме букет цветов. Это был первый подарок за время их двухлетней совместной жизни. Красавица мама, совершенно не избалованная папиным вниманием, крепко прижала букет к груди и не отнимала его на протяжении всей прогулки.
– И погибла моя единственная нарядная блузка, – рассказывала мама, посмеиваясь.
Воодушевленный произведенным впечатлением, папа делает маме второй подарок. Накануне первого мая он, радостный, вернулся домой:
– Веруха, я принес тебе подарок.
Он протянул большой сверток. В нем находились белые брезентовые мужские туфли и отрез плотной черной материи – «чертовой кожи».
– Ножом будешь рвать – не порвешь, – гордо сказал папа.
Мама взглянула на папу, молча надела на правую ногу туфлю, тряхнула ею – туфля слетела с ноги и упала к ногам озадаченного отца. Отрез мама отдаст своему отцу на брюки, когда тот, мыкаясь по стране, все еще ища себе постоянное пристанище, приедет единственный раз в гости к папе и маме в Севастополь. Это будет единственной встречей моей с дедом и последней встречей мамы с ее отцом, Вячеславом Григорьевичем Курдюмовым.
«Три сезона погода в Севастополе была солнечная, т. е. удобная для полетов, поэтому годовые отпуска предоставлялись зимой, когда в городе свирепствовал суровый норд-ост. В начале 1933 года я решил провести отпуск за 1932 год в центральной части России – городе Рыльске, на родине моей жены. Мое присутствие произвело особенную сенсацию в маленьком старинном городе. Я ходил в военно-морской форме – редкостное явление для этого черноземного района. Мы очень хорошо провели богатую снежную зиму. На обратном пути в Севастополь мы ехали в пассажирском поезде, переполненном раскулаченными крестьянами. Они были голодные, вшивые и больные. Моя жена находилась на восьмом месяце беременности, но уступила свое место детям. Через три недели после нашего приезда в Севастополь жена заболела сыпным тифом. Так как она имела довольно слабое сердце, гинекологи и хирурги предлагали мне сохранить ребенка за счет жизни жены. Они (гинеколог Георгиевский и хирург Кравченко) были уверены в печальном конце жены. Я отверг их предложение. Позже жена впала в бессознательное состояние и длительное время была с очень высокой температурой».
– Папа созвал консилиум, наверное, всех врачей Севастополя, – рассказывала мама. – В какое-то время, на миг придя в себя, я увидела вокруг множество белых халатов. Халаты, халаты, халаты…
«При одной из родовых схваток она родила мертвого мальчика. Сравнительно скоро состояние жены улучшилось, и она выздоровела. Еще до этого я вызвал ее мать. Она дежурила днем у постели дочери, я проводил там ночи. Благодаря благоприятным климатическим и материальным условиям, в которых мы жили, Вера быстро поправилась».