Дорогая моя, не сердись за бестолковость моих писем. Это происходит потому, что в коротеньком письме мне невозможно говорить по существу, а только намекнуть на впечатление от больших, серьезных тем.
Целую тебя, и до скорого, надеюсь, свидания.
Твой, с нетерпением ждущий встречи, папа.
3.8.55
Здравствуй, родная моя!
Прилагаю фотокарточку Сусанны, посланную мне, чтобы я мог на неё посмотреть и переслать тебе. Лицо её показалось мне странно знакомым. Я думаю, что это — просто ваше с ней духовное родство.
Я полностью почти восстановил связи со своей роднёй. Вчера получил от своей сестры Полины, которую я не видал лет 28–30, денежный перевод — 200 рублей. Обещала даже написать, что в моей семейке — большой подвиг. В результате у меня сейчас скопилось на сберегательной книжке 1100 руб., не считая мелочи на текущие расходы. Таким образом, у меня больше, чем достаточно, денег и на дорогу, и чтобы несколько приодеться для свидания с тобой. Остаётся только получить разрешение и поехать. И это — будет.
Я сейчас более или менее информирован о твоей институтской учёбе. Этот вопрос имеет не только академический интерес. «Ничто не вечно под луной», тебе ещё придётся учиться и работать и, как я надеюсь, скоро. Тему для диссертации ты, по-моему, выбрала удачно. Действительно, история марксистских кружков и студенческих волнений мало разработана, несмотря на обильную литературу. Очень важно установить преемственность в их идеологии, начиная со времён Грановского, Станкевича и Герцена, преемственность — это очень важно, иначе — жабье кваканье или бессмысленная тоска по тургеневским «дворянским гнёздам». Вот почему обильные цитаты из Ленина мне кажутся вполне уместными в этой теме. Но, конечно, кроме цитат, необходимы еще свои оригинальные мысли, необходим учет исторического опыта. Мне это пришло в голову, когда я читал об увлечении Сусанны Чернышевским, Добролюбовым и проч. Недавно мне попался в руки том переписки Чернышевского. Покойный не отличался большой терпимостью, и что он знал, он знал твёрдо и навсегда. Так, в письме к сыну он страстно возмущается учёными астрономами и математиками за то, что они даже теорию Канта-Лапласа со смешной осторожностью называли «гипотезой» и не считали её аксиомой. Сейчас его жалобы звучат несколько смешно именно благодаря их страстности.
Короче, необходимо много знать и многому учиться. Ты, по-моему, слишком много останавливаешься на романтике, на «терновых венцах». Эти венцы, к сожалению, неизбежная часть «игры», но не самая существенная её часть.
Я тут веду широкую переписку. Редкий день не получаю писем и не отвечаю на них. На днях получил письмецо от своей приятельницы по Парижу 1912–1913 года. Этих «венцов» ей на долю выпало очень много, и я с большим интересом ждал ее письма. Но увы, оно меня несколько разочаровало — романтики много, но учета опыта — мало. Нужно учиться и учиться.
Мама прислала второе отчетное письмо о свидании с Ириной, она отмечает её самостоятельность, интеллигентность и наличие силы воли. Пишет, что, несмотря на юный вид, она по внутреннему содержанию старше своих лет. Мама пишет, что, как это ни странно, Иринка любит и понимает искусство, особенно музыку. Но я немножко сомневаюсь в склонности моей младшей дочери к «терновым венцам». Маёчек, я пишу тебе часто, боюсь, даже слишком часто — надоедаю тебе общими рассуждениями. Вот почему я очень огорчился, узнав, что ты, по-видимому, не все мои письма получаешь. Это очень грустно.
Новостей у меня по-прежнему, нет. Джека прислала бандеролью пачку научно-популярных брошюр. Но я их ещё не просмотрел, так же, как не читаю английских книг, присланных Стеллой. Читаю капитальный труд — историю СССР для исторический вузов. Труд этот, хотя и капитальный, но по содержанию жидковатый. Однако жую его упорно.
С нетерпением жду твоих стихотворений, они всё же дают представление о твоих настроениях, хотя бы в недалёком прошлом.
До скорого свидания, доченька, и до беседы по душам. Твой папа.
7.8.55
Доченька милая!
Сколько событий! Почти одновременно получил два твоих письма: от 16 и 26 июля. Получил очень хорошее и интересное письмо от Иринушки, письмо от моего брата Лёни, приезд которого в Москву в 1947 году ты, может быть, помнишь. Он тогда с семьёй направлялся куда-то в Среднюю Азию, кажется, в Ашхабад. Узнав мой адрес, он прежде всего прислал 200 рублей. Одновременно пришли ещё 200 рублей от неизвестного из Красноярского края.[163] Таким образом, я располагаю, не считая денег на текущие расходы, нерушимым фондом в 1500 р. Материально наше свидание полностью обеспечено. Дело теперь только в разрешении, и это по-видимому, тоже только формальность, требующая, правда, времени.