– Мила, мне хотелось бы поднять этот бокал за вас. – сказала Нала. – Сейчас так редко можно встретить столь искреннего и открытого человека, как вы. Я рада, что мне посчастливилось познакомиться с вами.
– Спасибо, – неловко промямлила я и звон стекла закрепил этот тост. Отпив немного золотистого напитка, с приятным вкусом клубники, я поставила бокал в сторону и приготовилась слушать дальше. Нала сделала пару глотков шампанского и, прикурив сигарету, продолжила свою историю.
– Так вот. На этом банкете я встретила женщину по имени Камилла. Она была очень красива и привлекала внимание многих мужчин, что в свою очередь, вызывало зависть у женщин. Признаться честно, даже я, никогда не считающая себя дурнушкой, выглядела рядом с ней немного невзрачной.
Было весьма удивительно слышать от Налы подобные слова. Подумать только. Она невзрачная. Да глядя на неё, у любого мужчины дух захватывало.
Находиться рядом с ней и оставаться невозмутимым абсолютно невозможно.
Какова же тогда была Камилла? Перед моим взором тут же стал вырисовываться её образ. Высокая, стройная женщина с длинными, вьющимися волосами цвета пшеницы. Голубые, как небо глаза, обрамлённые длинными густыми ресницами. Её движения свободны и непринуждённы.
Походка грациозна. Голос приятно ласкает уши, а безупречно поставленная речь радует слух. Эта женщина само изящество, неподражаема и безупречна во всём. Словно сама Афродита щедро вознаградила её всем тем, что имела сама.
Представляя себе Камиллу, я настолько погрузилась в этот образ, что уже практически не слышала слов Налы. К счастью, она этого не заметила и продолжала говорить. Испытывая лёгкое чувство неловкости, я вновь сосредоточилась на разговоре.
– По счастливой случайности, за столом мы сидели рядом и практически весь вечер проговорили друг с другом, изредка перекидываясь парой незначительных фраз с остальными приглашёнными, – продолжала Нала. – К моему удивлению, Камилла оказалась интересной собеседницей, а не просто красивой «куклой». Наши взгляды на значение социальной принадлежности, на взаимоотношение людей, на общество в целом, очень схожи. Можно сказать в ней, я увидела родственную душу, отражение самой себя. В этот мрачный период моей жизни её появление было очень кстати.
– А раньше вы никогда не встречали эту женщину? – поинтересовалась я, отпив немного шампанского, шипящие пузырьки которого приятно щекотали нос.
– Я не помню, чтобы видела её где-то. Хотя она говорила, будто мы сталкивались на благотворительном аукционе, посвящённом помощи сиротам, в сопровождении приятного мужчины.
Последние слова Нала произнесла с оттенком брезгливости, словно одно только упоминание о Владе вызывало у неё отвращение. Но, как бы она не старалась, скрыть боль своей израненной души получалось не до конца. Какие бы слова не вылетали из уст, глаза, жесты, вся её сущность говорили об обратном.
– Вероятно, в тот момент вашей первой встречи Камилла не произвела такого впечатления, поскольку вы и так были впечатлены. Поэтому она и не запомнилась вам.
– Не удивительно! – усмехнулась Нала, разводя руками. – Я прибывала в состоянии детской наивности. Мир в розовых очках. Всё внимание сосредотачивалось только на Владе. Многого не замечала, да и не предавала особого значения.
– Дайте-ка, я угадаю. Вы с Камиллой стали близкими друзьями?
– Не сразу. Я очень настороженно относилась к нашему общению, стараясь держать её на расстоянии и не подпускать ближе, чем считала нужным. У меня уже был плачевный опыт доверительных отношений с подругой и вам известно, Мила, как это закончилось.
– Вы опасались того, что история может повториться? – предположила я.
– Можно сказать и так, – вроде бы согласилась Нала. – Камилла производила впечатление честного человека, но полностью ей довериться я не могла.
– И, тем не менее, она стала вашей подругой? Как развивалась ваша дружба?
– Довольно быстро. Мы практически всегда проводили время вместе, – ответила Нала, приятно улыбаясь этим воспоминаниям. Нотки холода в её голосе сменились теплотой, и разговор перешёл в лёгкое, спокойное русло. – Мы посещали разные светские вечера. Смеялись над чванством и высокомерием некоторых приглашённых гостей, которые слишком явственно и неприкрыто играли свои роли. Уходили раньше всех, иногда позволяя себе не прощаться ни с кем, и долго гуляли по улицам города, рассказывая о себе.