Я закрыл эту дверь и никогда больше ее не открывал. Спустя две недели Филипп Кавиллери спокойно запаковал все ее вещи и унес их из дома. Он пробормотал, что знает каких-то католиков, которые помогают бедным. И перед тем, как уехать в Крэнстон на взятом напрокат пикапе для доставки кондитерских изделий, сказал на прощанье: «Если ты не переедешь, я больше к тебе не приеду».
Странно. Через неделю после того, как он вытащил из дома всё, что пробуждало воспоминания о Дженни, я нашел новую квартиру. Маленькая, похожая на тюрьму (окна квартир на первых этажах в Нью-Йорке забраны железными решетками). Это был высокий полуподвал в аристократическом особняке, где жил богатый продюсер. К его новомодной двери с золотой шарообразной ручкой вела небольшая лестница, так что люди, которые приходили на его оргии, никогда меня не беспокоили. Эта квартира была ближе к конторе, и до Центрального парка всего полквартала. Короче, некоторые признаки явно указывали на мое близкое выздоровление.
И все же я должен сделать серьезное признание.
Хоть я и жил на новом месте, заново отделанном, с новыми плакатами на стенах и совершенно новой кроватью, и друзья все чаще говорили: «Ты хорошо выглядишь, старина», — у меня было что-то, что я сохранил от Дженни, которая когда-то была моей женой.
Дома, в нижнем ящике письменного стола, лежали очки Дженни. Да. Обе пары ее очков. Потому что они напоминали мне о прелестных глазах, которые видели меня насквозь.
В остальных отношениях я — как всякий, кто меня видит, никогда не устает повторять — в отличной форме.
3
— Привет, меня зовут Фил. Я пеку домашнее печенье.
Невероятно! Его развязный тон мог навести на мысль, что изготовление кексов его хобби, а не профессия.
— Привет, Фил, я — Джан. Твой друг — симпатяга.
— Твоя подруга тоже, — ответил Фил так, словно родился для этой дурацкой болтовни.
Эта искрометная пикировка происходила в модном баре для встреч одиноких людей на углу 64-й улицы и Первой авеню, под названием «Чернослив Максвелла». В действительности он называется «Слива Максвелла». Но мой всеобъемлющий цинизм склонен иссушать плоды чужого оптимизма. Проще говоря, я ненавижу этот притон. Терпеть не могу этих самоуверенных, болтливых молодых красоток, пребывающих в состоянии эйфории. Они стараются произвести впечатление то ли миллионерш, то ли литературных критикесс. Или просто по-настоящему одиноких.
— Это Оливер, — сказал Филипп Кавиллери, — костюм от Роберта Холла, прическа от лучшего парикмахера из Крэнстона, кашемировый свитер от Кардена (купил в отделе уцененных товаров).
— Привет, Оливер, — сказала Джан. — Ты хорошо смотришься. Тоже любишь печенье?
Возможно, она была моделью. Того типа, который в журналах называется «статуарным» или «величавым». Мне же она казалась жирафой. И, конечно, с ней была подруга, толстушка Марджори, которая хихикала, когда ее представляли.
— Ты часто приходишь сюда? — спросила эта величавая жирафа.
— Никогда, — отвечал я., — Да, вы все так говорите. Я прихожу только в конце недели. Я живу в пригороде.
— Какое совпадение, — сказал Фил. — Я тоже приехал из пригорода.
— А ты? — спросила меня Джан.
— Он хочет сказать, — вставил мой коллега Фил, — мы хотели бы пригласить вас обеих пообедать.
— Вот это клево, — ответила Джан.
Мы пообедали в каком-то заведении в конце квартала под названием «Грудная клетка Флоры».
— Очень модное местечко — отрекомендовала его Джан.
Могу добавить, и весьма недешевое. После короткой схватки со мной Фил завладел счетом (хотя и не мог скрыть шока от увиденных цифр). Он расплатился кредитной карточкой, и я представил себе, какой кучей печенья ему это обернется.
— Ты очень богатый? — спросила Фила хихикающая Мардж.
— Ну, скажем, я человек со средствами, — ответил этот герцог Крэнстонский, добавив: — Хотя и не такой образованный, как мой зять.
Возникла небольшая пауза: мы попали в весьма щекотливое положение.
— Зять? — спросила Джан. — Вы что, оба, ну…? — И своей костлявой рукой с длинными ногтями она стала чертить в воздухе вопросительные знаки.
Фил не нашелся, что ответить, и я помог ему, утвердительно кивнув головой.
— Ну, это облом! А где же ваши жены?
— Ну, ммм, — промычал Фил. — Они…
Еще одна пауза, пока Фил пытался сохранить равновесие.
— Их нет в городе, — сказал я, чтобы помочь ему справиться с замешательством.