Что в первую очередь вызвало ярость Иоанна — грубое обращение императора с его дочерью или утрата королевства, пусть он и владел им лишь формально, — остается неясным; во всяком случае, он тут же отправился в Рим, где папа Гонорий, как и следовало ожидать, принял его сторону и отказался признать законным присвоение Фридрихом королевского титула. Это не могло не усилить напряженность в отношениях между папой и императором, которые и так были хуже некуда из-за того, что Фридрих продолжал медлить с крестовым походом, начало которого он так долго откладывал, а также из-за его отказа признать власть папы над Северной и Центральной Италией. Вражда углубилась еще сильнее, когда Гонорий скончался в 1227 году и ему наследовал кардинал Остийский Уголино Сеньи, принявший имя Григория IX (1227-1241)[140]. В свои уже семьдесят с лишним лет он начал действовать весьма энергично. «Берегись, — писал он Фридриху вскоре после восшествия на папский престол, — ставить свой разум, который роднит тебя с ангелами, ниже чувств своих, которые роднят тебя со скотами и растениями». Для императора, о дебошах которого быстро распространялись легенды, это был удар не в бровь, а в глаз.
Тем временем крестоносцы собирали силы. Через Альпы непрерывно двигались молодые германские рыцари, шедшие нескончаемым потоком по паломническим дорогам в Италию, чтобы присоединиться к императору в Апулии, где армия должна была погрузиться на суда и отправиться в Святую землю. Но затем, когда в Апулии стояли жаркие августовские дни, разразилась эпидемия. Был ли это брюшной тиф или холера, неизвестно, однако болезнь немедленно распространилась в лагере крестоносцев. Заразился и сам Фридрих; то же произошло с ландграфом Тюрингским, который привел с собой несколько сотен всадников. Тем не менее и он, и император погрузились на корабли и в сентябре отплыли из Бриндизи, однако через день или два ландграф скончался, и Фридрих понял, что и сам он из-за болезни не сможет продолжать путь. Он отправил оставшихся в живых крестоносцев вперед, распорядившись, чтобы они сделали всевозможные приготовления; он же последует за ними, когда почувствует себя достаточно здоровым, самое позднее в мае 1228 года. Одновременно были отправлены послы в Рим, чтобы объяснить ситуацию папе.
Григорий, однако, отказался их принять. Вместо этого в яростной энциклике он обвинил императора в вопиющем нарушении клятв, которые тот дал относительно своего участия в крестовом походе. Не он ли сам после многочисленных проволочек назначил новую дату своего отъезда? Не он ли признал, что должен подвергнуться отлучению от церкви, если не исполнит своего обета? Разве он не предвидел, что, если тысячи солдат и паломников соберутся вместе жарким летом, эпидемия неизбежна? Разве он не несет по этой причине ответственность за эту эпидемию и смерть тех, кого она поразила, включая смерть ландграфа? И кто поверит, что император действительно заболел? Разве это не всего-навсего еще одна попытка увильнуть от выполнения своих обязательств?[141] 29 сентября он объявил Фридриха отлученным от церкви.
Однако в результате папа создал себе новую проблему. Само собой разумеется, отлученный не мог возглавить крестоносцев, и по мере того, как проходила неделя за неделей, становилось все очевиднее, что Фридрих рассчитывал именно на это. Постепенно выяснился и другой щекотливый факт: папа весьма переоценил свои силы. Фридрих ответил открытым письмом, обращенным ко всем, кто принял знак креста, в котором спокойно и рассудительно объяснил свою позицию, взывая к пониманию и призывая к примирению — короче говоря, он подавал папе пример такого тона, который было бы неплохо усвоить самому Его Святейшеству. Письмо произвело впечатление. Когда в Пасхальное воскресенье 1228 года папа Григорий начал произносить яростную проповедь, направленную против императора, его паства в Риме взбунтовалась; ему пришлось покинуть город и искать убежища в Витербо. Но и оттуда он продолжал вести свою кампанию. Однако если всего несколько месяцев назад он настоятельно призывал Фридриха отправиться в крестовый поход, то теперь он оказался в нелепом положении, столь же настойчиво упрашивая императора не делать этого. Он понимал, что если тому суждено будет вернуться с победой, то престижу папства будет нанесен такой удар, от которого ему не скоро удастся оправиться.
141
В статье о Григории IX в «Новой католической энциклопедии», несмотря на очевидные свидетельства обратного, принимается эта точка зрения. Там сказано: «8 сентября собрался огромный флот. Но, притворившись больным, Фридрих приказал ему возвращаться в Отранто». Однако болезнь не была притворной, и флоту не отдавался приказ о возвращении.