Об этом показал на суде матерый агент Троцкого Конон Берман-Юрин.
И такой выстрел вскоре прогремел.
Этот выстрел был направлен в ближайшего соратника И.В.Сталина, выдающегося советского руководителя и партийного деятеля Сергея Мироновича Кирова (Кострикова). Это был первый и довольно ощутимый выстрел по советскому руководству, произведенный троцкистско-зиновьевским террористическим центром.
Покушение готовилось долго и весьма обстоятельно, примерно с лета 1932 года. Для этих целей были выделены две группы боевиков из числа бывших оппозиционеров, входивших в те время в этот центр. Первой группой руководил И.И.Котолынов, второй — Н.Н.Шатский. В них входили: Л.В.Николаев, Г.В.Соколов, И.Г.Юскин, В.И.Звездов, Н.С.Антонов, В.С.Левин, В.В.Румянцев, А.Н.Толмазов, С.О.Мендельштам, Н.П.Мясников, Л.И.Сосницкий, Л.О.Ханик[45]. Непосредственное исполнение террористического акта возлагалось на Л.В.Николаева, в связи с чем он долгое время изучал маршруты следования Кирова на работу и обратно.
Николаев был единственным из всех террористов, кто не привлекался к партийной ответственности за оппозиционную деятельность. Он родился в Петербурге в 1904 году, имел среднее образование, в партию вступил в апреле 1924 года по ленинскому призыву.
Николаев воспитывался в бедной рабочей семье. Он был психически неустойчив по своему характеру, тщеславен, вел себя весьма надменно. Черты характера наложили отпечаток и на его отношения к работе, коллективу, людям. Он часто менял места работы. В 1925 году он женился на Мильде Драуле, когда они работали в Луге. Она — в секторе учета Укома ВКП(б), а он — в Укоме комсомола.
В 1932 году он переходит на работу в Ленинградскую РКИ — Рабоче-Крестьянскую Инспекцию, оттуда летом 1933 переходит в областной комитет ВКП(б), а после — в Институт истории партии, выдвигаясь тем самым на позиции, которые позволяли бы ему выполнить порученное дело.
В апреле 1934 года Николаев был уволен с работы, а общее собрание коммунистов института исключило его из партии за отказ явиться в райком партии в связи с мобилизацией коммунистов на транспорт и склочные обвинения в адрес партийного руководства. Впоследствии эту меру наказания ему заменили строгим выговором.
Ему предлагают несколько вариантов работы, но он отказывается и до свершения покушения на Кирова нигде не работал. Он тщательно готовится, сознательно идя на этот террористический и коварный акт. Однако дела с проведением его продвигались весьма медленно. Это заставило в начале ноября 1934 года Зиновьева направить в Ленинград своего сподручного Бакаева в целях проверки там организации террористических ячеек. Его миссия вызвала недовольство со стороны ленинградцев ... “Что же Григорий Евсеевич, — сказал один из боевиков Бакаеву, — не верит нам, посылает сюда проверять наши настроения и нашу работу. Ну, что же, мы люди не гордые ...”.
На совещании представителей террористических ячеек, на котором присутствовали семь человек, Бакаева ознакомили с положением дел. Ему сообщили, что установлено регулярное наблюдение за Кировым при проезде на работу и домой. Бакаева познакомили с человеком, которому было поручено убийство Кирова, — с Леонидом Васильевичем Николаевым. Последний сказал, что он намерен стрелять в Кирова либо вблизи квартиры, а скорее всего в Смольном. Он попытался попасть на прием к Кирову, но его попытка не увенчалась успехом.
На совещании Бакаев передал террористам инструкции Зиновьева, которые сводились к следующему: “Главная практическая задача заключается в том, чтобы построить террористическую работу так конспиративно, чтобы ни в коем случае не скомпрометировать себя. На следствии главное — это упорно отрицать какую-либо связь с организацией. При обвинении в террористической деятельности категорическим образом отрицать это, аргументируя несовместимость террора с взглядами большевиков-марксистов”.
По возвращении в Москву Бакаев доложил о результатах поездки Зиновьеву и Каменеву, которые остались довольны состоянием дел в Ленинграде. Они были уверены, что в скором времени акция против Кирова будет успешно проведена. По их мнению, этот акт приведет советское руководство в замешательство и будет сигналом к проведению других подобных террористических акций.
О подготовке злодейского убийства Кирова знали в Москве и другие высокопоставленные представители правотроцкистского террористического блока. В их списках на уничтожение Киров значился после Сталина и Ворошилова. За ним шли Молотов, Куйбышев, Каганович, Менжинский, Горький, Жданов. О покушении на Кирова стало известно и Ягоде, которому об этом решении троцкистско-зиновьевского центра сообщил секретарь ЦИК Енукидзе. Ягода вначале был против открытого убийства, о чем показал потом на процессе: “Я выразил опасение, что прямой террористический акт может провалить не только меня, но и всю организацию. Я указывал Енукидзе на менее опасный способ и напомнил ему о том, как при помощи врачей был умерщвлен Менжинский. Енукидзе ответил, что убийство Кирова должно совершиться так, как намечено, и что это убийство взяли на себя троцкисты и зиновьевцы, а наше дело — не мешать. Что касается безопасного способа умерщвления при помощи врачей, то Енукидзе сказал, что в ближайшее время центр обсудит, кого именно из руководителей партии и правительства нужно будет убить этим способом в первую очередь” (СО. С.506-507).
В дальнейшем Ягода действовал в свете своей концепции — проявлять преданность Сталину, но быть на стороне победителя. Как нарком внутренних дел, он не только не принял мер по обеспечению безопасности Кирова, но и всячески способствовал осуществлению теракта против него, скрытию подлинных виновников и руководителей этого чудовищного злодеяния и уничтожению чекистов, которые могли бы дать правдивые показания как по этому делу, так и в отношении самого Ягоды. Поэтому он являлся одним из самых гнусных участников заговора против советских руководителей, наиболее активным пособником осуществления убийства С.М.Кирова.
Об этом свидетельствует то, что накануне покушения, а точнее 15 октября 1934 года, охрана ОГПУ задержала около Смольного Николаева. У него обнаружили револьвер и записную книжку с маршрутом поездки Кирова на работу и обратно домой. Ягоде немедленно доложили об этом, на что он отдал приказ своему сподвижнику — заместителю начальника управления НКВД по Ленинградской области Запорожцу освободить террориста без допроса.
Покушение на Первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) Сергея Мироновича Кирова было совершено 1 декабря 1934 года в 16 часов 27 минут в коридоре Смольного, когда он шел к своему кабинету. Убийца Николаев выстрелил в него сзади. Через три минуты Киров скончался.
От чекистов-ленинградцев тех лет исходила следующая версия самого момента убийства. Киров закончил доклад, который он должен был делать вечером на партийной конференции во дворце им. Урицкого, и поехал домой обедать. После обеда он намеревался возвратиться в обком, взять доклад и ехать на конференцию. По дороге домой он вдруг изменил свой план и решил вернуться, взять доклад и дома в спокойной обстановке еще раз посмотреть его перед выступлением.
Когда он вошел в здание Смольного, сотрудник охраны Борисов в силу заведенного порядка (Киров не любил, чтобы в здании обкома с ним находилась охрана) остался у входа дожидаться Сергея Мироновича. Это была явная ошибка охраны, связанная с уступкой Кирову в недозволенном “демократизме”, а вернее, игре в демократию. Возможно, что это был и преднамеренный акт, потому что после выяснилось, что Борисов знал о готовящемся покушении на Кирова. К тому же следует признать, что охрана Кирова в Ленинграде была организована и осуществлялась слабее, чем других членов Политбюро в Москве.
Убийца Николаев, как бывший работник обкома, конечно, знал порядок прохода в областной комитет партии, изучил методы работы сотрудников безопасности, определил точное место своего нахождения и свершения преступления.
45
Все они в 1990 году были реабилитированы решением специальной комиссии под идейным руководством А.Н.Яковлева, и неудивительно, ибо в последнее время в почете стали предатели, бандеровцы, власовцы, буржуазные националисты. — Примеч. автора.