Изучение новой истории сопряжено со значительными трудностями. Обыкновенно полагают, что древняя и средняя истории требуют большого вспомогательного знания филологических средств, мелких исследований; но, в сущности, это относится к новой истории. Явления ее так разнообразны и вместе так связаны, что обозреть их можно, только ставши на вершину науки современной. Таким образом, обширная сфера наук политико-экономических должна быть пройдена здесь историком. В наше время статистические цифры играют великую роль и дают ключ к уразумению явлений. Не говорим уже о том, что здесь необходимо знать и понимать древнюю и среднюю историю.
Лекция 2 (13 сентября)
Мы сказали о рубежах средней и новой истории. Но, приступая к изложению событий, должно предварительно указать на состояние европейских государств в исходе XV столетия. Мы увидим, как в каждом из этих государств происходило тогда разложение прежнего порядка и зачатие нового; потом посмотрим на литературу.
По национальностям народы тогдашние делились на 3 великие группы – романскую, скандинаво-германскую, восточную – мадьяров и славян. Между народами романского происхождения первое место по политическому значению занимала Франция. Можно сказать, что с начала XIII столетия стала она в числе первенствующих государств.
При первых Капетингах ее политическое значение было невелико. Людовик VI, Людовик Толстый увеличили это значение вмешательством в распри с папами. Франция по обычаю стала на стороне церкви; это придало ей великое значение и влияние на общественное мнение. Святой Людовик, один из замечательнейших государей Средних веков, скрепил своею личностью союз церкви и королевства. Он дал какой-то нравственный характер Франции, освятив ее своим личным характером. Для него высшим законом был закон нравственный, и для него он шел часто против политических видов, по-видимому.
Но на самом деле этим в народах он возбудил неограниченное к себе доверие, которое досталось на долю и его преемникам.
Преступления Филиппа Красивого, ошибки дома Валуа не могли смыть характер, приданный Людовиком королевской власти. При династии Валуа из дома Капетингов Франции суждено было испытать самые разнородные бедствия; здесь более, чем где-либо, обнаружилась несостоятельность феодализма и вообще средневековых учреждений и форм, чтобы отстоять государство. Когда завязалась борьба между Францией и Англией, феодальные бароны терпели одно поражение за другим; это было тем значительнее, что победителями были большей частью простые стрелки ирландского и валлийского народонаселения.
Впервые пришлось феодальной рати испытать такое страшное поражение. Не говоря о значении великих битв при Креси, Пуатье, Азенкуре, нравственное их значение было еще выше. Ленная аристократия утратила славу непобедимости и перестала считаться сословием, исключительно способным к оружию; надо было вызвать другое сословие для этого; но община в этом случае также не удовлетворяла ожиданиям. Каждый из этих средневековых элементов искал сохранить свои частные, местные интересы. Духовенство французское скоро примкнуло также к англичанам, признавая их владычество. Когда дела Франции были в плохом состоянии и на престоле французском сидел Генрих VI Плантагенет линии Ланкастерской, когда большая часть областей признала его владычество и последний Капетинг едва находил убежище в западных областях Франции, – неподалеку от Вандеи жил Карл VII, – в эту эпоху совершилось дело, которого смысл не легко отгадать доселе: простая дева выступила для спасения Франции. Известно, как много разнородного говорили об этом загадочном явлении. Уже между современниками Анны д'Арк поднялись насмешливые голоса; в массе ее считали колдуньей, в высших слоях обманщицей или обманутой, подставленной тещей Карла VII.
XVIII век, сообразно со своим направлением, внес Деву Орлеанскую в число лиц, прославившихся в истории счастливым обманом. Вольтер затемнил ее поэтическим, но безнравственным произведением. Только исследования нашего времени дали возможность понять это явление. Процесс Орлеанской Девы издан в наше время. Мы видим в ней одно из тех предназначенных провидением существ, одаренных необычайной живостью впечатлений, глубокой душой, рано начавшей скорбеть о бедствиях тогдашней Франции. Ей эти бедствия были известны не по слухам, она беспрестанно видела толпы, бежавшие из стран, занятых англичанами, видела часто зарева пожаров. Ее постоянно мучила мысль о бедствиях Франции и о спасении ее. И вот, наконец, ей стали показываться явления, она стала слышать голоса. Разумеется, между простыми поселянами слава ее не могла произвести важного влияния. Когда она пришла с дядей к одному из соседних рыцарей и просила провести ее к королю, тот посоветовал дяде дать ей пощечину и отвести домой. С такими трудностями недоверчивости предстояло ей постоянно бороться. Не принимая за положительный факт рассказ о ее свидании с Карлом, мы можем объяснить очень просто ее влияние на короля. Это случилось в то время, когда англичане осаждали Орлеан; если бы они его взяли, национальное дело окончательно бы погибло. Приверженцами Карла овладели безнадежность и уныние. Сам Карл, государь не без дарований, но ленивый и беспечный, истощился мелкими усилиями и готов был не раз отказаться от своего престола.