За этот год, примерно раза три-четыре в месяц, Акитакэ давал ей контракты, присланные из Узушио. В основном они были на убийство кого-то, редко значительного. Однако война продолжалась, и он уже не мог скрывать свою ученицу от неё. За год они неоднократно участвовали в столкновениях, хотя чаще всего под покровом ночи вырезали целые отряды. Пожалуй, именно скрытность была второй сильной стороной Кушины. Возможно, из-за её природной замкнутости и закрытости, а быть может у девочки просто талант. Хотя Акитакэ не был доволен её успехами в остальных областях, однако он справедливо отметил, что фуиндзюцу и скрытность — довольно необычное сочетание навыков. К сожалению, этого недостаточно для сражений, в открытом поединке необходимы боевые навыки, но именно они весьма полезны для тихих и скрытных убийств и слежки. Конечно, смертельной опасности он её ещё не подвергал, но риск серьёзно покалечиться был всегда. Всё же девчонка была права, когда сказала, что его стиль тренировок — пан или пропал. Либо станешь на порядок сильнее, либо пропадёшь.
***
Ровно в тот же день, когда они покинули Узушио, но уже спустя два года, Акитакэ сообщил, что их путешествие, а по совместительству — тренировка, подошло к концу. Пусть открыто Кушина ничего не сказало, на её лице возникло странное выражение. Хотя она скорее бы отрезала себе язык, чем признала бы это вслух, но эти два года стали для неё неожиданно приятными. Она привыкла к Акитакэ — он был единственным человеком за много лет, который не вызывал у неё отвращения, и, несмотря на довольно прохладное отношение к нему Кушины, мужчина довольно-таки добродушно отмечал все её промахи и помогал в их устранении. Он не заставлял её что-то делать против воли, он устраивал всё так, чтоб у неё возник хоть какой-то интерес. Это приводило девочку в смятение — мама никогда не задумывалась о том, хочет ли она что-то знать, её мнение не значило ровным счётом ничего. А теперь… теперь учитель (да, она всё-таки признала его таковым) помогал ей работать над её сильными сторонами. И пусть она по-прежнему не видела для себя особой цели, однако это вызывало странное чувство. Поэтому, известие о том, что через неделю они вернуться в Узушио подействовала на девочку весьма необычным образом. Сразу же после этого она призвала Асахи и отправила её куда-то, очевидно, с новыми распоряжениями. А все семь дней пути не проронила ни единого слова, отвечая в основном кивками, либо же полностью игнорируя вопросы.
Подобная мрачность ученицы несколько озаботила Акитакэ. Он не ожидал подобной реакции. Пусть он и осознавал, что всё равно в какой-то степени привык к Кушине… нет, даже не так. Он привязался к ней, к её молчаливой натуре, всегда равнодушному виду и совместным заданиям. Именно эта девчонка стала первым человеком, который действительно понимал его действия, их причину. Конечно, он хранил очень много секретов и определённо не собирался раскрывать их Кушине, однако проводить вечера у костра не в одиночестве, а в компании пусть мрачной, но весьма умной девочки было довольно хорошо. Она не требовала от него объяснений тех или иных действий, просто принимала к сведению и молча анализировала.
Наступил последний вечер их путешествия. Кушина на этот раз не достала книжку и не отсела подальше от костра. Нет, она сидела и смотрела на пляшущие языки пламени. Неожиданно это напомнило ей ночь в самом начале её тренировок, два года назад. Тогда она точно также наблюдала за огнём, но в одиночестве. И именно тогда ей показался огромный светло-серый кот, похожий на саблезубого тигра, с светящимися изумрудными глазами. Вспомнив об этом, Кушине на секунду почудилось, что и сейчас кто-то наблюдает за ней из мрака, беззвучно ступая по опавшей листве огромными мощными лапами. Она даже обернулась — никого в темноте не было. Сощурилась, стремясь увидеть что-то в чернеющем лесу, однако человеческое зрение было бессильно, а звать Асахи ей не хотелось — птица итак недавно вернулась с задания и отправилась охотиться. Да это и не так важно. Их стоянку по-прежнему защищали различные печати-барьеры. Какие-то устанавливал Акитакэ, но некоторые он уже поручал создавать ей, и она совершенно точно почувствовала бы, если бы кто-то бродил поблизости.
— Кушина, — неожиданно позвал учитель.
Девочка обернулась, чуть вскинула одну бровь, но в общем-то продолжала всем своим видом выражать равнодушие. За эти два года пустота в её глазах сменилась на выражение скуки и полного отчуждения от мира. Со стороны она могла показаться едва ли не рассеянной.
— Не думаю, что для тебя будет новостью известие о том, что я посылал отчёты о твоих успехах в Узушио, а также периодически встречался с посланниками, — мужчина дождался короткого кивка девочки, и продолжил, — но я всегда держал твоё местоположение в тайне. На то есть много причин, но многим не нравилось, что я никому не позволяю приближаться к тебе. Понимаешь, что это значит?
Пауза затягивалась, но вот Кушина понимающе кивнула.
— Им неизвестны мои способности, — негромко сказала она, переводя взгляд на костёр. Языки огня отражались в её зрачках, а сама девочка сидела, как заворожённая.
— Верно, — кивнул Акитакэ. — Не могу сказать, что мне не нравятся методы Каосу, однако, ты ведь понимаешь, следующей на место Узукаге претендует твоя мать, Касуми, — Кушина вновь кивнула, не отрывая взгляда от пламени. — И, скажу тебе честно, мне бы не хотелось, чтоб она имела бразды правления ещё большие, чем сейчас.
— Почему? — с лёгким интересом спросила Кушина, отрывая взгляд от костра. Теперь она смотрела прямо в глаза учителю.
— Потому что она не подходит на роль правителя, — медленно ответил Акитэ, словно обдумывая каждое слово перед тем, как его сказать. После продолжительного молчания он продолжил, — К сожалению, Касуми всегда была куда более импульсивной чем Каосу или Мито. У неё большой потенциал, как бойца, но имея в своих руках власть она приведёт Узушио к падению. И, что бы не казалось со стороны, я не хочу подобного — это мой дом, — добавил Акитакэ в ответ на насмешливо-вопросительный взгляд ученицы. — Кроме того на острове живёт тысячи невинных людей. А я убеждён, что из-за разногласий одних никто посторонний страдать не должен. Если Каге чего-то не поделили, мне не кажется это веским поводом развязывать войну, ведь…
— Сражаться будут не они, — с согласным кивком закончила Кушина. Затем, чуть помедлив, добавила, вновь глядя в огонь, — Я тоже так считаю.
— Именно поэтому я не позволял никому приближаться к тебе два года, — подвёл к завершению свою речь Акитакэ. — Касуми не обрадуется, если узнает, как много я о тебе скрыл, — тут мужчина усмехнулся своим мыслям, — но мне бы не хотелось, чтоб мои старания пропали зря.
— То есть, — после продолжительного молчания настала очередь Кушины говорить медленно, обдумывая каждое слово, — вы хотите, чтоб и по возвращении никто не узнал о моих навыках?
— В общем-то да, — кивнул учитель. — Им известно о твоём спокойствии, собранности и прекрасном аналитическом мышлении. Также они знают, что ты достигла определённых успехов в тайдзюцу и очень вынослива.
— Значит, печати, навыки скрытности, метания и слежки им неизвестны?
— Совершенно верно, — довольно сверкнул глазами Акитэ. — Все твои сильные стороны.
— Полагаю, об Асанохи вы тоже умолчали?