Он крепко сжал на руле темные руки.
— Эх, говорить об этом — только душу себе разрывать на части… Ну ладно уж, доскажу… Домой я вернулся тогда на следующее утро, когда основательно проголодался, и узнал, что отец ушел искать меня. Я стал ждать его возвращения, чтобы помириться. И все ждали… Но он так и не вернулся…
— В тот день? — спросила Мартина.
— Ни в тот, ни на следующий. Никогда. С тех пор прошел уже целый год.
Голос его опять дрогнул. Мартина в ужасе смотрела на него.
— Как? Исчез без следа? — тихо произнес Бен.
— Вот именно, что без следа, — глядя прямо перед собой, сказал Гифт. — Мы послали наших самых лучших следопытов, но они не смогли найти ни одного отпечатка от его ног.
Мартине было очень жаль этого парня. Она знала, как страшно терять родителей, сама испытала. Но она, по крайней мере, знала, где и как они погибли, их можно было похоронить, а тут… Наверное, это еще хуже…
— А полиция? — спросил Бен. — Что там говорят?
— Они считают, что его уничтожили дикие звери. Люди в этом не замешаны. Да и при чем тут люди? Моего отца в нашем племени хорошо знали и любили. Его считали заклинателем слонов. Шептуном.
— Кем? — переспросила Мартина.
— Я слышал о заклинателях лошадей, — сказал Бен. — Это те, которые умеют с ними говорить, понимать их. Как будто на одном языке. Шепчут им на ухо. И тогда могут лечить их, если нужно. Но с лошадьми легче — они домашние. А с диким слоном попробуй… Пошепчи в ухо… Он растопчет тебя.
Гифт вынул из кармана бумажник, протянул Бену.
— Достань отсюда фото, на котором слоны.
На снимке был изображен немолодой бушмен, стоящий между двумя слонами. Один из них — это была слониха — обхватил его хоботом вокруг пояса, человек положил на хобот руку, вторая рука лежала на бивне другого слона.
— Это дикие африканские слоны, — сказал Гифт. — Гроза наших пустынь.
— Их, значит, приручили? — спросила Мартина.
— Ничего подобного. Нас с вами они бы растоптали, не моргнув глазом. А мой отец… Как видите…
Он спрятал снимок обратно в бумажник.
— Но как это может быть? Твой отец их дрессировал… приручал?
— Совсем нет! Когда отцу было года четыре, на их становище напали дикие слоны. Это случилось потому, что тогда была жуткая засуха, и слоны остались без пищи. Один из слонов унес отца, обмотав его хоботом. Родители думали уже, что ребенок погиб, но спустя несколько месяцев случайно увидели его в кочующем, как и мы, бушмены, слоновьем стаде. Ребенок был жив и, судя по всему, доволен: не плакал и не просился домой. С большим трудом и опасностью для жизни мои сородичи вызволили его из слоновьего плена, и каково же было их удивление и даже ужас, когда стало ясно, что малыш совсем не хочет возвращаться к людям!
С той поры отец и начал водиться со слонами. С теми, кто его знал раньше, или с другими — сказать невозможно, но было видно: они принимают его за сородича, и так продолжалось все время — и в его молодости, и когда постарел. Мне даже иногда кажется, что слоны оберегают его, и временами я надеюсь, что он снова у них, с ним все в порядке, и мы вскоре увидимся…
— Желаем вам этого, — сказала Мартина.
В машине наступило молчание. Они ехали сейчас вдоль длинного ряда невысоких песчаных дюн, одинаково ровно окрашенных в золотистый цвет лучами солнца.
Так, в молчании они въехали в небольшой внезапно возникший перед ними городок под названием Свакопмонд, и так же внезапно перед ними открылся Атлантический океан, на берегу которого притулился городок.
Он был построен немцами и носил все черты немецкой архитектуры: был по-немецки чист и аккуратен, а улицы пестрили именами германских деятелей.
Мартина пошепталась с Беном, и тот сказал Гифту:
— Спасибо за все, что ты сделал для нас. Без тебя мы погибли бы там, в пустыне. А теперь останови, пожалуйста, мы выйдем и позвоним нашим… ну, тем, которые… в самолете.
— Конечно, — ответил тот, но вместо тормоза нажал на газ, обогнал идущую впереди машину и, почти не замедляя хода, свернул налево, подъехал к полицейскому участку и остановился прямо у входа.
Бен хотел выйти, надавил на ручку — дверца была заблокирована.
— Прошу прощения, — сказал Гифт. — Вы хорошие ребята, но вы столько лапши мне на уши навешали о ваших друзьях и о самолете, что у меня просто крыша поехала. Попросту говоря, мне непонятно, кто вы и что здесь делаете… Сейчас у вас ровно тридцать секунд на раздумье — после чего я отведу вас в полицию.
• 16 •
Из дверей участка вышло несколько полицейских. У всех, как показалось Мартине, были злые лица, а один из них с подозрением взглянул на машину, где сидели пленники Гифта.