— Вы должны написать книгу.
— О, не надо так расстраиваться, — сказал лифтер. — День такой солнечный. Он не захотел взять вашу книгу?
— В том-то все и дело, — ответил я, выходя из лифта. — Как раз захотел!
Я зашагал по Риджент-сгрит, думая о том, что все вокруг посходили с ума. Чтобы я да написал книгу? Чушь! Все, что мне было нужно, — это работа, приносящая достаточно денег нам на прожитье и еще немного средств на исследования ауры. А все, что мне было предложено, — это написать какую-то дурацкую книгу о себе.
Незадолго до этого я ответил на объявление, где требовался технический писатель для составления учебных пособий по самолетам. С вечерней почтой я получил письмо, в котором приглашался прийти на следующий день на собеседование. А! — подумал я, — может, в конце концов я получу эту работу в Кроули!
На другой день рано утром, когда я завтракал перед отъездом в Кроули, в почтовый ящик упало письмо. Оно было от мистера Б. «Вы должньг написать книгу», — говорилось в письме. — «Хорошенько все обдумайте и приходите ко мне».
— Ба! — сказал я себе. — Да мне ненавистна сама мысль о том, чтобы написать книгу! — И я поехал на вокзал в Клэпхэм, чтобы сесть на поезд в Кроули.
Поезд, по-моему, был самым медленным в моей жизни. Казалось, он подолгу торчал на каждой станции, а на перегонах полз так, словно локомотив или машинист были при последнем издыхании. Наконец мы прибыли в Кроули. К этому времени день раскалился докрасна, а я опоздал на автобус. И я потащился по улицам пешком, следуя ошибочным указаниям прохожих из-за того, что фирма, которую я разыскивал, находилась в очень неприметном месте. После долгих блужданий по городу, совершенно отупевший от усталости, я добрел до длинного грязного переулка. Там я отыскал домишко-развалюху, который выглядел так, словно в нем побывал на постое целый полк солдат.
— Вы написали замечательное письмо, — сказал человек, проводивший собеседование. — Мы захотели увидеть человека, который мог написать такое письмо!
Я охнул при мысли о том, что он заставил меня приехать в такую даль ради удовлетворения своего праздного любопытства.
— Но вы же давали объявление насчет технического писателя, — сказал я, — и я готов на любое испытание.
— А! Да, — сказал этот человек, — но с тех пор, как мы дали объявление, у нас было много всяких проблем, мы сейчас ведем реорганизацию и минимум полгода никого не будем брать на работу. Но мы думали, вам захочется приехать и познакомиться с нашей фирмой.
— Я считаю, что вам следует оплатить мне проезд, — отрезал я, — поскольку вы заставили меня приехать напрасно.
— О нет, этого мы не сможем сделать, — сказал он. — Вы же сами вызвались приехать на собеседование, а мы просто приняли ваше предложение.
Я был так расстроен, что долгий путь пешком до вокзала показался мне еще дольше. Неизменное ожидание поезда и неспешная дорога до Клэпхэма. Вагонные колеса, казалось, выстукивали: — Напиши книгу, напиши книгу, напиши книгу. — Во Франции, в Париже живет еще один тибетский лама, тоже прибывший на Запад с особой целью. Обстоятельства требовали, чтобы, в отличие от меня, он избегал всякой известности. Он делает свое дело, и лишь очень немногие знают, что он в свое время был ламой в тибетском монастыре у подножия Поталы. Чуть раньше я написал ему письмо, в котором спрашивал совета, и — здесь я немного опережу события — ответ свелся к тому, что писать книгу было бы с моей стороны неразумно.
Вокзал Клэпхэма показался мне в моем унылом расположении духа еще грязнее и мрачнее, чем обычно. Я вышел с перрона на улицу и побрел домой. Увидев мое лицо, жена не стала задавать вопросов. Мы поели, хотя мне кусок не лез в горло, и жена сказала:
— Сегодня утром я звонила мистеру Б. Он говорит, что ты должен написать конспект книги и дать ему на просмотр. Конспект! От одной этой мысли мне стало тошно. Затем я прочел пришедшие с последней почтой письма. В двух письмах говорилось: «Место занято. Спасибо, что прислали заявление». И прибыло то самое письмо от моего друга-ламы из Парижа.
Я сел за видавшую виды пишущую машинку, которую унаследовал от моего «предшественника» и начал писать. Писательский труд для меня и неприятен, и тягостен. Нет речи ни о каком-либо вдохновении, ни о способностях. Я просто работаю усерднее многих, и чем меньше мне это нравится, тем усерднее и быстрее я работаю, чтобы поскорее покончить с этим делом.
День неспешно полз к концу, сумеречные тени заполнили улицы, потом их разогнали вспыхнувшие фонари и затопили ослепительным светом дома и людей. Жена включила свет и задернула шторы. А я все печатал. Наконец непослушными, наболевшими пальцами я поставил последнюю точку. Передо мной лежала стопка страниц числом тридцать, с плотно напечатанным текстом.
— Вот! — воскликнул я. — Если это ему не подойдет, я брошу все к чертям. А я надеюсь, что это ему не подойдет!
На другой день я снова зашел к мистеру Б. Он еще раз просмотрел мои документы, потом взял конспект и углубился в чтение. Время от времени он одобрительно кивал головой и, закончив чтение, осторожно сказал:
— Думаю, мы сможем ее пристроить. Оставьте это у меня. А тем временем садитесь писать первую главу.
Шагая по Риджент-стрит в сторону Пикадилли-Серкус, я не знал, то ли мне радоваться, то ли огорчаться. Наши финансы упали до опасно низкого уровня, и все же мне была ненавистна сама мысль о написании автобиографической книги.
Спустя два дня я получил письмо от мистера Б. с просьбой зайти, поскольку для меня есть хорошие новости. Сердце у меня упало — значит, мне все-таки придется написать эту книгу! Мистер Б. встретил меня сияющей благодушной улыбкой.
— У меня есть для вас контракт, — сказал он, — но сначала я хотел бы познакомить вас с издателем. Мы вместе отправились на другой конец Лондона, на улицу, бывшую когда-то фешенебельным районом с высокими жилыми домами. Теперь эти дома использовались под офисы, а жившие в них когда-то люди переехали в предместья. Пройдя немного по улице, мы остановились у неприметного на вид дома.
— Это здесь, — сказал мистер Б.
Мы вошли в темный вестибюль и поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж. Наконец нас провели к Издателю, который вначале показался несколько циничным, но постепенно начал теплеть. Беседа была непродолжительной, и вскоре мы снова вышли на улицу.
— Идемте ко мне в контору. Батюшки! Где же мои очки? — забеспокоился мистер Б., лихорадочно роясь в карманах в поисках пропавших очков. Обнаружив пропажу, он облегченно вздохнул и продолжил:
— Идемте ко мне в контору, у меня готов к подписанию контракт.
Это наконец было уже нечто определенное, контракт на написание книги. Я решил, что свою часть контракта я выполню, и надеялся, что издатель выполнит свою. «Третий глаз», разумеется, принес Издателю «немного варенья на хлеб»!
Книга продвигалась вперед. Я строчил главу за главой и относил их к мистеру Б. Мне не раз доводилось навещать мистера Б. и миссис Б. в их очаровательном доме, и здесь я хотел бы отдать должное миссис Б. Она встретила меня очень радушно, как мало кто из ее соотечественников-англичан. Она старалась приободрить меня, и она была первой англичанкой, которая это сделала. Я всегда был желанным гостем в ее доме, а посему — благодарю вас, миссис Б.
В лондонском климате мое здоровье начало резко сдавать. Я держался из последних сил, чтобы довести книгу до конца. Призвав на помощь всю свою подготовку, я пытался хоть ненадолго отстранить болезнь. Как только я закончил книгу, как на меня обрушился первый приступ коронарного тромбоза, и я чуть не умер. Медицинский персонал одного очень известного лондонского госпиталя был весьма озадачен многими отметинами на моем теле, но я не стал проливать свет на их происхождение; возможно, эта книга сделает это за меня!
_ Вам надо уехать из Лондона, — заявил специалист. — Здесь ваша жизнь в опасности. Уезжайте в другой климат.