Но неужели десяток офицеров минус инженеров не смогут справиться с такой простой задачей? Погрузка, крепление, обвязка и страховка. На всё про всё – меньше часа. Отдельное спасибо невесомости и обучавшим нас преподавателям. Кое-как справились.
Отблагодарённый интернациональным жестом личный состав был раскидан по «прыгунам» сообразно наличию свободных посадочных мест. Так-то, по полнокровному отделению способен принять каждый из них. Но, будучи забитым ништяками под завязку, места остаётся только на то, чтоб свернуться калачиком у рампы и прикинуться ящиком.
Невзирая на наличие мест на других бортах, одна фигура в скафандре отделилась от общей группы и настойчиво просочилась в мою машину. Ну, ладно. Дорога впереди длинная, несколько часов я буду красться с грузом. Будет, о чём поговорить. Закрываем рампу, выпускаем из ресивера воздух, включаем жизнеобеспечение и фильтрацию углекислоты, и, убедившись в стабильности давления воздушной среды на борту, снимаем шлемы. Хотя, по всем наукам и требованиям здравого смысла делать это необходимо уже после прохождения опасного участка, где столкновение с преградой чревато разгерметизацией.
Эскадрилья по одному покинула грузовой створ флагмана люсианцев и ровной вереницей грузовичков полетела в направлении планеты, чей огромный по меркам человеческого глазомера диск маячил «на горизонте». Моя машина покидала борт станции последней. И без того гружён по самые гланды, так ещё и груз на внешней подвеске приспособлен. Не хотелось тормозить остальных своими медлительными манёврами.
Пределы створа покинули сравнительно легко и без происшествий. Пришлось пару раз включить ювелира и осторожно просочиться, буквально интуитивно пытаясь прочувствовать поведение грузовой платформы. Но, в целом, вышли без происшествий. Умудрился ни ею не зацепиться, ни своим корпусом.
Дальше разгон пошёл как по нотам. Приноравливаясь к свободно буксируемому грузу на подвеске, пару раз дёрнул ускорением, на что, ожидаемо, получил рывок от массы подвешенной платформы. В ответ на это явление просто выставил скорость набора хода поменьше. Пусть разгон займёт больше времени, и предельная скорость будет ограничена, но моя задача – доставить саркофаг в базу, а не поставить мировой рекорд гонок на «прыгуне».
Как только кораблик вышел на крейсерский режим, я получил возможность включить автопилот и свободно откинуться на спинке кресла. При сугубо прямолинейной траектории и при сопровождении радаров, загодя предупреждающих об отсутствии или наличии опасных объектов или рисков столкновения, вмешательство оператора, как правило, не требуется.
Отключить систему жизнеобеспечения скафандра, обесточить его основной компьютер. С характерным звуком сработали защёлки гермошлема. Головной убор с отлично слышным пневматическим плевком отстегнулся от магнитных удерживающих страховочных держателей.
Шлем сняла и моя пассажирка. С той лишь только разницей, что конструкция земного скафандра примитивнее, и действий пришлось совершать меньше.
Юлька стянула свой гермошлем, повернулась ко мне и улыбнулась.
– Ну, здравствуй, кашевар.
Весело. По ходу, это её вскользь брошенная реплика про сварку каши прилипнет ко мне до неопределённого момента. Возможно, даже навсегда.
– И тебе не хворать, юный гений, – я развернулся к ней вместе с креслом. – Как добралась? Как дорога? Не укачивало, не тошнило?
Рыкова-младшая усмехнулась.
– О, нет, что ты! Всего лишь разобрало на элементарные частицы, дематериализовало, преобразовав в энергию, и пересобрало на другой стороне гипертоннеля. Сущая мелочь! Спасибо, что спросил.
М-да. Сарказм из молодого поколения прёт из всех щелей.
Юлька окинула взором кабину «прыгуна».
– Надо же… Земля уже вовсю использует лантийские технологии, поставила их себе на вооружение, а я только сейчас вживую вижу первый из их кораблей…
– Раньше на них не бывала? – поинтересовался я.
Гений отрицательно покачала головой в ответ.