Первое, что врезалось в меня, как только я поднялся на борт – откровенный, чёткий, внятный и ни на что не похожий запах кассы. Как будто её тут не просто хранили стогами, а курили целыми скирдами. Запахом дыма от наркосодержащей «космической кукурузы» пропитались, кажется, даже обшивки переборок.
Что ж. Проветрить корабль недолго. Открыть все люки и технологические вентиляционные глухари, намертво герметизирующие объём ал`кеша при выходе в космос. Подать питание на создающие тягу воздуха нагнетатели. Заодно, стравить давление в аварийных ресиверах и потом закачать новый запас дыхательной смеси. Сама по себе процедура обновления бортового запаса воздуха недолгая. Но не в том случае, когда инопланетным куревом провоняли даже металлоконструкции.
Дым от воскуриваемой кассы гораздо менее вреден для нашего вида, чем прямое употребление наркотика. Но мне от этого не легче. Менее слабый, менее выраженный, но эффект от него есть всё равно. А если есть эффект от оказываемого воздействия «дури», значит, будет и риск возникновения привыкания. Как уже говорил раньше, мне неизвестны случаи, когда представители нашего вида выживали после этого. Мне оно на хрен не упёрлось.
Глава 62. Дочь, сестра, клон, спортсменка, комсомолка и просто красавица.
На моё превеликое счастье, ал`кеш – типовой корабль гоа`улдов. В его конструкцию, безусловно, можно внести ряд улучшайзингов. Но до сих пор все суда этого класса, что попадались мне на моей памяти, имели минимальные отклонения от заложенного стандарта. Космический корабль – не то, что можно корчевать, как бессмертную «жигу». «Классика» переживёт даже, если из неё сделать инкассаторский трактор вертикального взлёта и горизонтального погружения. Но с предназначенными для работы в условиях космоса аппараты чрезвычайно теряют в надёжности от любых неучтённых конструкторских нововведений.
Ходовой мостик корабля мало чем отличался от десятков других ал`кешей, видимых мною ранее. Два рабочих поста пилотов, что предназначались для управления кораблём в дальних переходах (этот класс мог проходить через гиперпространство, генерируя зону перехода собственными аппаратными мощностями). За ними – третий пост общекорабельных систем, замкнутых на командира корабля. На этом, по сути, минимальный экипаж готов. Пилот, штурман, командир корабля. Кто-то из них по необходимости исполняет роль канонира и управляет бортовым вооружением.
Стилистика интерьера знакома до боли. Не могу сказать, что Даккара подсадила мне посттравматический синдром, но теперь любые иероглифы, хоть немного или отдалённо напоминающие египетские, теперь до конца моих дней будут напоминать о многострадальной планете, переходившей из рук в руки на протяжении всей войны джаффа…
Золотой цвет преобладал во всём, кроме пола. Обшивка стен, свода подволока, декоративные щитки на каркасе несущих конструкций, воздухоплотные двери и ходки – всё было облито золотом, по которому пущены иероглифические столбцы. Тратить время на перевод всего, что написано на стенах, не стал. Как показывает мой опыт, на стенах редко когда напишут что-нибудь действительно полезное.
Хотя, если вспомнить мою эпитафию под самым сводом заброшенного храма на Даккаре, вырезанную прямо в камне высокоскоростным гравёром, можно привлечь пример в качестве назидания потомкам.
«Земля никогда не начинала войн. Но в свою первую космическую войну одержала победу на руинах разгромленной империи агрессора».
Помню, тогда был эпичный скандал. Сначала заместитель командира части по воспитательной работе с личным составом орал на меня трёхэтажным матом за то, что порчу ставшие на днях историческими реликвиями развалины местного рейхстага гоа`улдов. Потом представитель отдела по связям с общественностью изошла трёхэтажным матом, но загнала меня обратно под своды, чтобы сделать эпичный кадр, как я, страхуясь в десантной «беседке», этим самым аккумуляторным гравёром вырезаю в камне прописную истину, облекая оную в твердь. Фотографии меня за работой (лица не видно под маской) и текст «базы» крупным планом легли в основу общевойсковой стенгазеты к какому-то из крупных праздников (то ли день взятия Бастилии, то ли ещё какой Хару-Мару Мамбуру). А потом командир части на очередном построении после детальных разборов полётов во всеуслышание объявил, что так всегда поступал наш солдат: сначала вломит люлей агрессору, а потом придёт и оставит напоминание его потомкам, чтобы те так больше не делали. Главное, сказал он, всегда помнить границу между вандализмом и оставлением инструкций для подрастающего поколения дебилов, не желающих учиться на ошибках своих предков.