Руководители разведки в Израиле не хотели взглянуть правде в глаза, проанализировать провал Сована и сделать необходимые выводы. Никто не был признан виновным и никто не был уволен. Это был типичный стиль руководства Адмони, направленный чаще всего на сглаживание внутренних споров в «Моссаде». Как и в случае с запоздалым выявлением предательства Вануну, израильская разведка вела себя так, как будто анализ собственных недостатков был для нее слишком болезненным процессом.
Израиль потерял своего ценного агента, близкого к высшему эшелону ООП. Он потерял свою разведывательную инфраструктуру в Лондоне. Израильтяне разрушили почти все свои давние дружеские связи с британской разведкой, которая уже и так была раздражена подозрительными обстоятельствами похищения Дикко и Вануну.
Помимо всего прочего, эта неуклюжая работа по похищению Вануну окончательно подорвала репутацию «Моссада», которая с таким трудом восстанавливалась после провалов 1980-х годов.
24 марта 1988 г. Вануну был признан виновным в государственной измене, разглашении секретов и шпионаже. Коллегия судей, состоявшая из трех человек, отвергла его доводы о том, что он действовал из идейных соображений. Но судьи приняли во внимание другое его заявление: «Я не предатель и не хотел причинить ущерб интересам государства Израиль». Он получил относительно мягкий приговор — 18 лет тюрьмы.
Однако обстановка секретности вокруг этого дела отнюдь не развеялась, когда Вануну после предъявления ему фотографии Черил Чапин Бен-Тов заявил: «Это не та женщина, которую я знал как Синди».
Также озадачивали выводы известного итальянского следователя по антитеррору Доменико Сики. Расследовав утверждения о том, что израильтяне совершили похищение в Риме, он в конце сентября 1988 года опубликовал неожиданный вывод, что Вануну вообще не похищали.
Следователь утверждал, что надпись на руке Вануну на английском языке была слишком грамотной, чтобы ей можно было поверить, а фотографии завода по производству бомб, опубликованные в «Санди таймс», могли быть сделаны только с официального разрешения. «Туристская» презентация Вануну с прогулкой по цехам и лабораториям при полном отсутствии людей показалась очень странной Сике, который полагал, что эти пульты должны были находиться под круглосуточным наблюдением.
Выводы итальянского специалиста убедили некоторые газеты и журналы, что Вануну не был предателем и вся эта история была хорошо организованной дезинформационной операцией израильтян. Его вердикт был столь же спорным, сколь и удобным. Итальянские судебные власти, которые редко действуют без учета политических соображений, решили замять инцидент, так как никакого похищения вроде не было, а значит, и нечего расследовать.
Разведки Италии и Израиля тесно сотрудничали между собой начиная с 1950-х годов. Было ли простым совпадением, что «Моссад» выбрал Рим как место, где можно было похитить Вануну? Премьер-министр Перес был крайне щепетилен в отношении соблюдения британских законов, но в Италии его шпионы чувствовали себя вольготно.
Выводы Сики, однако, были приняты всерьез международной прессой, которая решила, что израильская разведка была невероятно умной — а не непростительно глупой, — допустив предательство Вануну. Но даже пресса не могла поверить в то, что всемогущие израильские спецслужбы могут так опростоволоситься, и продолжала исходить из того, что израильские шпионы использовали Вануну в сложной оперативной комбинации по запугиванию арабов путем утечки информации о том, что Израиль обладает ядерным арсеналом.
Надо иметь прямо-таки заговорщический менталитет, чтобы поверить в то, что любая организация — даже самая лучшая в мире разведка — пойдет на проведение столь долгосрочной и запутанной операции. Для ее осуществления надо было получить согласие всех троих членов «клуба премьеров» и согласовать действия спецслужб и высшего военного командования. Нужно было завербовать бедного марокканца без технического образования, инсценировать его политическое перерождение и отправить его на другой конец света, где бы он мог перейти в христианскую веру. Надо было устроить встречу израильского премьера с журналистами, организовать исчезновение Вануну, а затем инсценировать судебный процесс, чтобы ввести в заблуждение судей. Сам Вануну должен был на длительный срок оказаться в тюрьме, не говоря уже о страданиях, которые выпали на долю его родственников.
И все это ради чего? Ради того, чтобы Израиль еще раз напомнил всему миру о своем неоспоримом военном превосходстве на Ближнем Востоке, не признавая формально наличие ядерного арсенала? Арабы да и весь остальной мир и так давно уже исходили из того, что у Израиля была «бомба». Напоминание об этом не привело ни к чему хорошему. Наоборот, это известие подстегнуло Сирию, Ирак и Ливию к созданию арсеналов химического и даже ядерного оружия.
По иронии судьбы в результате дела Вануну самый большой секрет Израиля — абсолютно запретная тема, никогда не обсуждавшаяся в присутствии более 10 человек, — неожиданно и во всех деталях оказался на первых полосах мировой прессы и стал предметом дискуссий в момент, который никак не согласовывался с правительством.
Израильская общественность не имела ни времени, ни желания вникать в последствия этого дела. Ее внимание быстро переключилось на вопросы, более тесно связанные с проблемой существования еврейского государства, — вопросы, которые, по утверждениям Вануну, мотивировали его действия: продолжающаяся израильская оккупация захваченных арабских земель и угроза со стороны палестинского национализма.
18
СМЕРТЬ ОСВЕДОМИТЕЛЕЙ
Мухаммад аль-Аяд держался до последнего и хотел, чтобы все это видели. Перебегая от окна к окну своего старого каменного дома, он поливал огнем из автомата «узи» своих палестинских собратьев, находившихся снаружи. Но его уже не интересовало, в кого попадали пули, он хотел вырваться.
— Аяд! Аяд! — кричала его жена по телефону одному из говоривших по-арабски израильтян, который должен был защищать их. Семья Аядов сотрудничала с израильтянами с момента оккупации Западного берега два десятилетия назад.
24 февраля 1988 г. шел 88-й день народного восстания, которое научило большую часть мира арабскому слову «интифада». Интифада, или восстание, стала самым грозным вызовом израильской оккупации за все времена. После победы в Шестидневной войне 1967 года Израиль быстро распространил щупальца «закона и порядка» на Западный берег, Голанские высоты, сектор Газа и Синайский полуостров. Мозгом этого гигантского спрута была организация «Шин Бет» со штаб-квартирой в северном пригороде Тель-Авива.
Как израильский аналог американского ФБР, «Шин Бет» занимается борьбой с врагами государства, иностранными и внутренними, в границах Израиля и иногда за его пределами, включая оккупированные территории. Мухаммад аль-Аяд работал на «Шин Бет».
Его соседи в Кабатии — одном из самых северных городов на Западном берегу, который почитающие Библию евреи предпочитают называть Самарией, говорят, что Аяд был не столько завербован, сколько принужден работать, когда он был арестован «Шин Бет» в первые месяцы оккупации. Тогда Аяду было всего 20 лет и его обвинили в каком-то правонарушении, хотя никто не помнит, что это было. Но главное, чтобы выйти на свободу и обеспечить благожелательное отношение властей к своему кафе, он согласился снабжать «Шин Бет» информацией.
«В этом нет ничего особенного, — обычно говорит работник «Шин Бет». — Это не противоречит интересам твоего народа. Вы ведь все хотите жить в мире, правда? И если ты увидишь какого-то смутьяна, просто скажи нам, и мы сделаем все остальное. Никто ничего не узнает».
Но в маленьких поселениях, где секреты почти невозможно сохранить, информаторов «Шин Бет» нередко знали. Среди более миллиона палестинцев Западного берега и сектора Газа их были тысячи. Однако теперь судьба Аяда сделает дальнейшие вербовки почти невозможными.