В каждой из этих религий, особенно в буддизме, на всем протяжении их существования образовывались различные школы, секты, направления, которые в отличие от западных религий того же времени не вступали в борьбу между собой, а мирно сосуществовали. В китайском буддизме особое распространение получили секта «чань» (то же, что японская «дзэн») и секта воздававших особое поклонение Амитабе, обычно именуемая в литературе амитаистской сектой или амитаизмом.
По имеющимся небесспорным данным, основанным на традиционных представлениях, чань-буддизм был занесен в Китай индийским монахом Бодхихармой в начале VI в. в виде учения о дхиане, т. е. медитации, внутреннем сосредоточении, приводящем к просветлению. По преданию, Бодхихарма заявил китайскому императору У Ди, что вся его благочестивая деятельность по поддержке сангхи, по строительству монастырей и пагод, по выполнению обрядов представляет собой совершенно ненужную жизненную суету, а главное заключается во внутреннем состоянии человека. Независимо от того, верны ли предания о Бодхихарме, заметным общественно-идеологическим явлением чань-буддизм стал значительно позже, в период деятельности Шань Сю, т. е. в VII в.
Содержание учения чань-буддизма с трудом поддается приведению в некую систему и его изложению в этой системе. Определенно различаются между собой северное и южное ответвления чаня. Если первое мало чем отличалось по своему содержанию от других направлений китайского буддизма, то второе ушло в сторону от них и по существу превратилось в самостоятельную буддийскую секту.
Своего рода программным документом южного чань-буддизма явилось произведение Хуэй Нэна «Сутра шестого патриарха», появившаяся в VII в. В основе ее лежал исходный пункт всего чань-буддизма — учение о невозможности выразить истину человеческим языком, о бессилии слова и интеллектуальных усилий, выражаемых в словесных формулах, дать человеку истинное знание. Нам представляется, что глубокомысленные философские рассуждения чань-буддистов, приводимые в литературе, надо трактовать именно как направление к доказательству бессмысленности и беспомощности слова и словесных рассуждений.
Ставятся вопросы, нелепые с точки зрения здравого смысла и бессмысленные по существу: «Удар двумя ладонями — это хлопок, а что такое удар одной ладонью?»; «Допустим, что ты умер, твое тело сожгли, а пепел развеяли по воздуху, — где ты после этого будешь?» Такая словесная акробатика при помощи «коанов» — трудных вопросов — демонстрировала именно ненужность рационалистического мышления при помощи вербального аппарата. Не нужно рассуждать о нирване и сансаре, о грехе и добродетели, ибо это занятие бесполезное. Больше того, некоторые из проповедников чань-буддизма яростно нападают на тех идеологов, в том числе и на Будду, которые внушают верующим какие-то позитивные взгляды и догматы. Один из этих проповедников, И Сюань, так наставлял своих последователей: «Убивайте всех, кто стоит на вашем пути. Если встретите Будду, убивайте Будду. Если встретите патриархов — убейте патриархов, если встретите на вашем пути архатов — убивайте их тоже»32. Надо полагать, что такой экстравагантный призыв был рассчитан на тот случай, если «встреченный» пытался рассуждениями обратить встретившего в ортодоксальный буддизм, выраженный в форме словесной проповеди.
А что же вместо нее, вместо рационалистически сформулированной догматики? Просветление как внутреннее переживание — «да-у». Впрочем, и это состояние сознания может быть выражено в словах, но это будут какие-то бессмысленные слова, может быть, междометия, восклицания, не связанные в один речевой поток, или бессмысленные утверждения, не являющиеся ответом на заданный вопрос или даже не связанный с ним. Приведем типичный диалог. Вопрос: «Куда ушел Нансен после смерти?» Ответ: «Когда Сэкито был еще послушником, он увидел Шестого патриарха» 33. С точки зрения данной концепции чань-буддизма — можно в этом смысле говорить не о чань-буддизме в целом, а о той или иной концепции его — разумная, логически связанная и последовательная речь будет «мертвым словом», а беспорядочную болтовню или набор бессмысленных междометий следует считать «живым словом». Если человек к нему прибегает, значит, он либо достиг уже состояния просветления, либо находится на пути к нему.