Если сравним "Многословное послание" с "Показанием истины" Зиновия, то увидим, что эти сочинения при всем сходстве как по содержанию, так и по слогу имеют между собою немало и различия В "Показании истины" Зиновий излагает свои устные собеседования и притом с такими лицами, которые были уже последователями Косого, отстаивали его лжеучение и открыто нападали на православное христианство. А при устных собеседованиях выбор предметов и направление беседы могли отчасти зависеть от самого Зиновия, и очень естественно, если, пользуясь этою возможностию и имея в виду, кто его противники, он старался прежде всего ниспровергнуть самое основание их ереси и показать, что новое учение, проповедуемое Косым, не от Бога, и вслед за тем защитить самые основные догматы христианства - о бытии Божием, о Пресвятой Троице и о Божестве Иисуса Христа, хотя другие предметы для бесед указывали уже противники Зиновия, и он должен был только отвечать на их вопросы, опровергать их возражения.
Естественно и то, что он свои доказательства, опровержения, ответы при этих собеседованиях заимствовал преимущественно из пяти книг Моисеевых, уважаемых его противниками, и из соображений разума и почти не пользовался другими священными книгами, почти не приводил свидетельств отеческих или, если и пользовался в немногих случаях текстами из книг Нового Завета, если разбирал известные сочинения Василия Великого, то потому только, что из этих книг и сочинений сами противники заимствовали некоторые свои возражения. Совсем иное - в "Многословном послании". Здесь Зиновий не устно беседует, а пишет ответы на присланные ему вопросы и имеет дело не с последователями еретика, а с православными христианами, которые хотя колеблются ересию, но остаются еще верующими и ищут себе подкрепление в вере. Здесь Зиновий не мог выбирать сам, о чем писать, а должен был говорить лишь о том, о чем его спрашивали; не мог или не имел побуждений защищать те основные догматы христианства, которые защищал в другом своем сочинении, так как об этих догматах его не спрашивали христиане потому ли, что не сомневались в них, или потому, что не слышали еще возражений против них от лжеучителей. Зато здесь разбирает Зиновий по запросу христиан некоторые новые части лжеучения Косого, которых вовсе не касался в "Показании истины", каковы: о непочитании родителей, о неповиновении властям, о немилосердии к нищим, и довольно подробно защищает некоторые истины православия, которых в "Показании истины" едва касался мимоходом, каковы: о христианских храмах, о почитании Богородицы, о необходимости крещения и причащения для спасения человека. Здесь, наконец, Зиновий, ведя речь с верующими христианами, не чувствовал себя вынужденным ограничиваться в своих доказательствах и опровержениях только текстами из Пятокнижия и соображениями разума, а свободно пользовался всеми священными книгами, и преимущественно новозаветными, смело приводил свидетельства, даже обширнейшие выписки из творений святых отцов, хотя и немногих, а почти исключительно трех: Василия Великого, Григория и Иоанна Златоуста. Таким образом, оба сочинения Зиновия как бы восполняют одно другое и только взятые вместе дают полное понятие как о лжеучении Косого, так и об умственных качествах Зиновия.
Остальная духовная литература настоящего периода представляет одни почти жития святых и подобные сочинения. Таковы: а) Слово о святых мучениках Черниговских князе Михаиле и боярине Феодоре черноризца Зиновия, о котором мы только что говорили, и б) сказание об обретении мощей святого Ионы, архиепископа Новгородского, усвояемое ему же, Зиновию, на основании того, что в сказании замечают и слог Зиновия, и прямые заимствования из его "Показания истины". Таковы же: в) житие преподобного Александра Ошевенского, обширное и богатое по содержанию, составленное в 1567 г. иеромонахом того же монастыря Феодосием по устным преданиям и в особенности по рассказам родственников преподобного и глубоких старцев обители; г) жития преподобных Антония Сийского, Сергия Нуромского и Варлаама Пенежского, или Важского, написанные священноиноком Сийского монастыря Ионою, бывшим несколько времени игуменом в Глушицком монастыре; первое он написал в 1578 г. по просьбе сийского игумена Питирима, второе - в 1584 г. по просьбе братии Нуромской обители, третье - в 1589 г. по просьбе братии Важского монастыря; д) другая редакция жития преподобного Антония Сийского, написанная в 1579 г. царевичем Иваном, сыном царя Грозного, по просьбе того же сийского игумена Питирима и Новгородского архиепископа Александра и по благословению митрополита Антония; царевич воспользовался трудом Ионы, одно в нем сократил, другое изложил более витиевато, а сам сочинил только новое предисловие к житию и потом еще особое похвальное Слово преподобному Антонию; е) житие преподобного Герасима Болдинского, составленное по просьбе иноков-учеников преподобного игуменом Болдинской обители Антонием, который в 1586 г. возведен в сан Вологодского епископа, автор внес в житие автобиографию Герасима, продиктованную им пред смертию ученикам, и дополнил эту биографию рассказами самих учеников; ж) житие преподобного Геннадия Костромского, написанное между 1584 - 1587 гг. учеником его и игуменом основанного им монастыря Алексеем, который также внес в житие преподобного духовное завещание его, продиктованное им пред смертию; з) житие преподобного Корнилия Комельского, написанное в 1589 г. постриженником и учеником его Нафанаилом, который некоторые рассказы передает со слов самого своего учителя; и) житие преподобного Александра Куштского, составленное, как можно догадываться, во дни царя Ивана Васильевича Грозного, хотя ни имя автора, ни год составления жития неизвестны.
Из других сочинений того времени, впрочем крайне немногих, стоит упомянуть разве только об одном - о Путешествии московских купцов Трифона Коробейникова и Юрия Грекова с товарищами во Иерусалим, Египет и на Синайскую гору. Они ходили туда в 1583 г. по воле Грозного царя для раздачи милостыни на поминовение убитого им царевича Ивана и в своих записках со всем простодушием и легковерием рассказывают о виденном и слышанном ими в разных местах Востока. По справедливости, и это сочинение заслуживает внимания не столько само по себе, сколько потому, что составляло одно из любимых чтений для наших предков, судя по многочисленности его списков.