Литература
Григорьев АЛ. Литературная критика. М., 1967.
Григорьев АА. Эстетика и критика. М., 1980.
Григорьев АА. Искусство и нравственность. М., 1986.
Григорьев А А. Стихотворения и поэмы. М., 1978.
Дружинин A.B. Литературная критика. М., 1983.
Дружинин A.B. Прекрасное и вечное. М., 1988.
Евгеньев-Максимов В.Е. «Современник» в 40-50-х гг. От Белинского до Чернышевского. Л., 1934.
Егоров Б.Ф. Николай Александрович Добролюбов. М., 1986.
Егоров Б.Ф. Аполлон Григорьев — критик. В кн.: Ученые зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 98. Тарту, 1960; вып. 104. Тарту, 1961.
Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века. Л., 1982.
Кузнецов Ф.Ф. Публицисты 1860-х годов. Круг «Русского слова». М., 1980.
Лебедев А А. Герои Чернышевского. М., 1962.
Нелидов Ф.Ф. А.Н.Островский в кружке «молодого “Москвитянина”». Русская мысль, 1901, № 3.
Нечаева B.C. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Время». М., 1972.
Нечаева B.C. Журнал М. М. и Ф.М. Достоевских «Эпоха». М., 1975.
Николаев ПА. Историзм в художественном творчестве и в литературоведении. М., 1983.
Осповапг АЛ. Короткий день русского «эстетизма» (В.П. Боткин и A.B. Дружинин). «Литературная учеба», 1981, № 3.
Писарев Д.И. Соч. в 4 т. М., 1955.
Скатов H.H. Некрасов. Современники и продолжатели. М., 1986.
Цимбаев Н.И. Славянофильство. Из истории русской общественно-политической мысли XIX в. М., 1986.
Чернец Л.В. Экспериментальная поэтика Н.Г. Чернышевского. В ее кн.: Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М., 1982.
Щукин В. Русское западничество сороковых годов XIX века как общественно-литературное явление. Краков, 1987.
Ямполъский И. Поэты и прозаики. Л., 1986.
Ямполъский И.Г. Сатирическая журналистика 1860-х годов. Журнал революционной сатиры «Искра» (1859-1873). М., 1964.
ГЛАВА И
М.Е. САЛТЫКОВ (Н. ЩЕДРИН)
(1826-1889)
Творчество М.Е. Салтыкова-Щедрина соединяет в себе острейшую политическую злободневность и вечные проблемы, обращение к понятным только русскому читателю-современнику реалиям и создание на их основе образов всечеловеческих. Проблемы крепостного права, глубочайшие пороки самодержавно-бюрократической системы, угнетение народа и деформация сознания русского мужика, дворянина, разночинца-интелли-гента пореформенной поры — все это, несомненно, составляло центр литературных, критических интересов, редакторских и собственно гражданских (чиновничьих) радений Салтыкова. Но «рассеивание» таланта на публицистику породило неожиданные всходы: энергия социальности трансформировалась в эстетические модусы и обеспечила подлинный художественный прорыв в реализме, в сатире, русской литературе вообще. Художественная сила писателя такова, что его творчество — глубоко русское в разных смыслах предваряет различные стилевые тенденции в мировом литературном развитии XX в. от реалистических до модернистских. (Существует, например, мнение, что «Опись градоначальникам» из «Истории одного города» заключает, как в капсуле, «свернутый» фантастический роман, который за век предвосхитил поэтику «Ста лет одиночества» Г.Гарсиа Маркеса.) Между тем эстетическое новаторство писателя редким образом сочеталось с глубокой социальной прогностикой, величие таланта определялось, кроме иных качеств, жреческим предвидением общественных катаклизмов рубежа веков и века двадцатого.
РАННИЕ ЛИТЕРАТУРНО-ОБЩЕСТВЕННЫЕ СВЯЗИ ПИСАТЕЛЯ. ТВОРЧЕСТВО 1840-х ГОДОВ
«Как хотите, а есть в моей судьбе что-то трагическое», — характеризовал Щедрин свою биографию. Детство, проведенные в Пошехонье, и молодые годы «были свидетелями самого разгара крепостного права, которое, по утверждению М.Е. Салтыкова-Щедрина, было губительно для всех сословий. Проявившийся еще в годы жизни в родительской вотчине протест против любых форм порабощения станет основой демократических убеждений писателя. Другой мощный импульс из детства, предопределивший многие мировоззренческие и творческие константы, — впечатление от «страстного чтения» Нового Завета. Оно порождало размышления после священных библейских слов о равенстве и человеколюбии. «...Возбужденная мысль невольно переносилась к конкретной действительности, в девичью, в застольную, где задыхались десятки поруганных и замученных человеческих существ». «Униженные и оскорбленные встали... осиянные светом».
В 1838 г., как один из лучших учеников пансиона Московского Дворянского института, М. Салтыков был переведен для обучения на казенный счет в Царскосельский лицей, где готовили высокопоставленных чиновников. «Рассадником министров» назовет впоследствии лицей Салтыков-Щедрин, но лучшими преподавателями лицея поддерживались некоторые традиции, связанные с именем Пушкина. В лицее началось формирование будущего писателя, которое не было прервано и чиновничьей службой в канцелярии военного министерства, куда в 1844 г. был определен Салтыков.
Дебют М. Салтыкова как прозаика не вполне удался. Повесть «Противоречия» (1847 г.), в которой отразились актуальные философские споры, была довольно слабой в художественном отношении. Главный герой повести, рефлектирующий Нагибин — идеалист, трактующий гегелевский тезис «Все действительное разумно» для оправдания своей позиции безвольного созерцателя. Новаторство произведения сказалось в началах реалистической типизации и экзистенциальной проблематике: судить о человеке не «по публичным отношениям», а заглянув в «самую темную сферу — на задний двор его жизни, где тянется она, бледная и вялая, час за часом...»
Середина сороковых — время мощного духовного роста писателя. Будущий сатирик испытал влияние колоссальной личности В.Г. Белинского, статьи которого мощно воздействовали на литературное и идейное взросление Салтыкова. Взращенная Белинским «натуральная школа» стала для молодого писателя реальной литературной школой, а затем и направлением, к которому он примкнул. Салтыков сближается с литературным критиком В.Н. Майковым. Из кружка социалиста-утописта М.В. Петрашевского он выносит представление о возможной общественной гармонии, о «золотом веке», «который не позади, а впереди нас», а спустя полтора десятилетия в статье 1863 г. определенно выразит серьезные сомнения в попытках фурьеристов «втискивать человечество в какие-то новые формы, к которым не привела его сама жизнь». Сомнения, возникшие в пору юности, заставили М.Е. Салтыкова прекратить посещение «пятниц» Петрашевского в 1847 г., но до конца дней писатель не растерял обретенную тогда веру в «новую жизнь», пафос беззаветной борьбы за нее.
1848 год стал для Салтыкова годом первой литературной удачи и первого правительственного удара: революционные события во Франции вызвали «профилактические» репрессивные меры российского самодержавия, а публикация «Запутанного дела» дала повод применить их к молодому автору.
«Запутанное дело» (1848 г.) продолжает традицию повестей о бедном чиновнике. Как и в повестях Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского («Шинель» 1837 г., «Бедные люди», 1845 г.) главный герой второй повести М.Е. Салтыкова Мичулин — человек крайне бедный, доведенный нищетой и бесправием до отчаяния. Не случайно ему снится сон, где он видит себя почти придавленным огромной пирамидой из человеческих существ, этажи которой образуют разные сословия. Образ этот был заимствован молодым автором у социалиста-утописта Сен-Симона. Но само использование гротеска в повести (как и специфической фразеологии) стало первым шагом в формировании оригинальной иносказательной манеры зрелого сатирика, его индивидуального стиля, основанного на вторичной условности.
По словам поэта и критика П.А. Плетнева, в повести «ничего больше не доказывается, как необходимость гильотины для всех богатых и знатных» (хотя иронический пафос повести направлен и в адрес псевдосвободомыслия либеральной молодежи). По велению Николая I в апреле 1848 г. Салтыков был сослан в Вятку, где с 1850 г. он служил в должности советника губернского правления. Ссылка обогатила его уникальным знанием российской действительности, укрепила убеждения: именно в Вятке Салтыков окончательно формируется как сторонник крестьянского демократизма.