Раздумывать стало некогда, когда я услышала звук поворачивающегося в двери ключа.
— Пожалуйста, — не помня себя и не осознавая, что говорю, я поднялась со своего места и присела на корточки перед дедом Алька, беря его руку в свои ладони. — Вы столько проехали ради него... Значит, вы его любите. И если вы его любите, прошу, не трогайте его. Он этого не заслужил. Ему и так пришлось очень тяжело.
Альк меня бы, пожалуй, пиздецки сильно отчитал, узнай, что и как я говорю человеку, который столько над ним издевался. Но это был порыв души. Когда чувства преобладали над разумом целиком и полностью.
Старик скривился и тут же выдернул руку.
— Не смей заикаться о любви, малявка. И о том, что я должен чувствовать.
Я хотя бы попыталась. Винить меня в том, что я хотела как лучше для Алька, было нельзя. Хотя я дала себе внутреннюю пощечину сразу же, как услышала ответ старика. Но все эти ощущения были просто ничем в сравнении с тем, что я испытала, когда Альк с Тсарой появились на пороге. Они заходили так стремительно, потому что точно знали кого и что они увидят.
— Как я и думал, — вместо приветствия сказал дед внуку, — Хоть в чём-то я тебя правильно воспитал - в помощи слабым и никчемным.
— Ванда, иди к Тсаре, — абсолютно безэмоциональным тоном бросил мне Альк.
Самое ужасное — я не могла с ним спорить. Обещала когда-то, и с тех пор всегда беспрекословно слушалась. Все, что я могла сейчас, это лишь посмотреть на него. Посмотреть на Тсару.
Отойти к ней и взять ее за руку.
— Ты такой предсказуемый, — дед Алька все не унимался, — Тсара, прекрасно выглядишь. Удивительно для того, кто живет в этой дрянной стране.
— Спасибо, — тихо отозвалась девушка, невольно делая шаг назад.
— Ты ведь из-за меня здесь, — Альк со всей присущей ему прямотой и безрассудством, напротив же, сделал шаг вперед, словно бы стремясь прикрыть нас обеих своей спиной.
Старик же начал расстегивать пуговицы на рукавах своей рубашки.
Это было отвратительно. Бояться за того, кто тебе дорог, и не мочь сделать совершенно ничего. Словно на моих же глазах хотели линчевать моего же ребенка. Или расстрелять всю мою семью... При всем при этом, мне нельзя было плакать. Нельзя было ничего говорить. Лишь знать, что сейчас чувствует Альк — я сама это чувствовала когда-то. Когда ты знаешь, что никто в целом мире не сможет тебя защитить. И что твой обидчик, он здесь, в этой комнате, и ты никуда от него не денешься. Абсолютная, беспросветная безысходность.
— Сначала инвалид, потом труп, — с дотошной скрупулезностью, чеканя каждое слово, дед Алька закатывал рукава, будучи словно полностью увлеченный этим делом, не бросая на внука даже взгляда, — Я же говорил тебе сдерживать себя. Постоянно твердил, что если уж уродился монстром, то научись его контролировать.
— Ты приехал за этим? Чтобы засадить меня в тюрьму? — Альк по-прежнему оставался невозмутим.
Инвалид. Труп. Тюрьма. Монстры. Контроль. Депортация. Миграционная служба.
Тюрьма. Труп. Тюрьма.
Все сказанное в коротком диалоге Алька и его деда, все, что этот страшный человек успел наговорить мне — все эти слова бились изнутри черепной коробки, не давая мне ни шанса успокоиться. А Альк своими словами дал понять, что у меня нет ни шанса ему помочь. Ведь если бы это было так — он бы не поступил так со мной. Не прогнал только из желания защитить. Я только бы мешалась под ногами, а значит, нам и впрямь с Тсарой следовало не показываться им на глаза какое-то время.
Старик не ответил Альку. Только отчего-то хмыкнул и внезапно поднял взгляд, оборачиваясь к нам с Тсарой. Та слегка двинулась вперед, словно хотела закрыть меня собой.
— Брысь отсюда, — впервые повысив голос, рыкнул он, делая шаг по направлению к нам. — Обе.
— Нет, — шепнула я было Тсаре, но та моментально сжала мою руку за запястье и дернула за собой в сторону лестницы.
Вот и все. Я ничего не смогла сделать.
Оказавшись в комнате, я повела себя слишком предсказуемо для себя самой. Как зверек, пойманный в ловушку — даже не попыталась из нее выбраться. Замерла, лишь бы лишние движения и попытки бороться за жизнь не тревожили и без того переломанные кости. Смирилась с болью.
На все попытки Тсары завести со мной диалог я не реагировала. А потом и вовсе ушла в ванную, запирая за собой дверь. Вспомнились старые привычки — отгораживаться от страшного мира, в котором живет монстр, за струями горячей воды из душа. Сколько я так просидела — неизвестно. Я безумно боялась, что даже здесь, сквозь шум воды, услышу звуки борьбы и ударов. Не хотелось представлять, что происходит там, внизу. Перед глазами стояли синяки и ссадины Алька, которые были на нем в самом начале нашей поездки...