Его игра отражала самобытную силу народа, его отвагу и мужество, его скрипка поражала «гениальным порывом» и «удалью молодецкою», когда «при неописуемо смелых скачках и пассажах, какие он с истинно русской удалью исполнял на своей скрипке, так ноги слушателей и слушательниц сами собой начинали невольно подпрыгивать» (46, 86).
«Первое место в исполнении Хандошкина,— по словам русского критика Ю. Арнольда,— бесспорно занимала народность, тот лиризм и та сердечная теплота, которые столь свойственны русской музе» (46, 85—86). От народного искусства исходили и такие черты его стиля, как частое применение скордатуры — типичный прием народного музыканта, дающий возможность расширения диапазона инструмента, усиления его выразительности не выходя за пределы устоявшихся приемов, фактурных «формул», навыков игры.
Насколько блестяще владел этим приемом Хандошкин, свидетельствует случай, приводимый Одоевским, когда во время музицирования у С. С. Яковлева под сопровождение фортепиано «с 5—6 бемолями — схватил расстроенную скрипку и не успев настроить сыграл 16 вариаций в дур и в молль. Расстрой sol (басок), si, re, sol» (46, 356).
Другой чертой его искусства, также коренящейся в народном творчестве, была стихия импровизационности. Эта импровизационность проявлялась не только в замечательном умении непосредственно реализовать на эстраде свой замысел — искусство, в котором, по отзывам современников, Хандошкину не было равного и он мог «импровизировать по целым сонатам», выходя победителем в соревнованиях с любым виртуозом, но и во всем складе его игры, где особенно проявлялась свойственная русской песне свобода ритма и интонационной стороны.
Свобода высказывания, яркая и выпуклая реализация замысла не была связана у Хандошкина только со скрипичной выразительностью. Органичным и естественным для композитора был процесс создания сочинений и для других инструментов — альта, балалайки, семиструнной гитары, фортепиано. Есть сведения, что он играл и на гудке. Эта широта охвата приводила и к использованию приемов одного инструмента на другом, и к поискам единых средств выражения. Не случайно поэтому, что его скрипку порой сравнивали с другими инструментами, звучности которых он мог воссоздавать на ней во время своих импровизаций, в особенности на темы народных песен и танцев.
Это стремление к тембровой характерности, выявлению всех красок инструмента шло у Хандошкина и от игры народных музыкантов, и от восприятия жизни в ее живом красочном движении, контрастном сопоставлении. Он любил бывать на ярмарках и гуляньях, играть на площадях и рынках среди простого народа. Здесь он вслушивался в народный говор, пение, записывал особо полюбившиеся ему напевы.
Не случайно и венцом его искусства явились народные песни с вариациями, исполнявшиеся им не только на скрипке, но и на балалайке, которой он владел также в совершенстве, и «приводил в музыкальный раж своей балалайкой» не только Потемкина и Нарышкина, но и простой народ на ярмарках.
Своим огромным, необычайно выразительным тоном он всегда выделялся в оркестре и, будучи весьма одаренным дирижером, вел за собой других исполнителей. Современники вспоминали об огромном успехе оркестра под управлением Хандошкина, выступавшего в Петербурге.
Хандошкин был и первым русским профессиональным скрипачом, дававшим открытые публичные концерты. Первое дошедшее до нас объявление о его концерте относится к 1780 году. Но, видимо, он стал выступать намного раньше. Он неоднократно играет в театре Книппера, в антрактах представлений, участвует в придворных концертах, выступает в салонах. Формы тогдашних объявлений были своеобразны. Приведем одно из них, помещенное в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 10 марта 1780 года: «В четверток 12 числа сего месяца, на здешнем немецком театре будет дан музыкальный концерт, в котором г. Хандошкин играть будет соло на расстроенной скрипице» (то есть используя скордатуру).
Хандошкин — единственный русский композитор XVIII века, разрабатывавший область сольных инструментальных жанров. Его исполнительские и композиторские достижения были неразрывно слиты и обогащали друг друга. С его произведениями в первую очередь связано формирование русского инструментального концертного стиля. В скрипичном творчестве Хандошкина (как и в его исполнительском искусстве) сконденсировались лучшие достижения не только смычкового искусства (в том числе и ансамблевого), но и певческого, и инструментального (гусли, балалайка, гудок, гитара и др.).
Его сочинения — продолжение, претворение и развитие народных традиций: характерности выражения, интонационной чуткости, слитности с инструментом. Он сумел очень тонко претворить в своих произведениях широкую напевную лиричность протяжных русских песен в стихию инструментальности, преломить их сквозь призму скрипичного колорита, сохранив при этом их выразительную образную силу. Нашли плодотворное претворение у Хандошкина и интонации зарождающегося городского фольклора.
Определяющее влияние народного творчества прежде всего сказалось на создании Хандошкиным самобытного русского концертного жанра «Русская песня с вариациями». Оттолкнувшись от бытовавших прототипов он сумел поднять этот жанр до больших обобщений.
Весьма своеобразное преломление нашли народные истоки в его сольных сонатах. Видимо, и его скрипичные концерты, о которых встречаются упоминания, отличались оригинальными чертами, так же как и балеты.
Оригинальность формы, тонкость и разработанность фактуры, ее полнозвучность, импровизационность, богатая фантазия в вариационной разработке материала — все это сделало произведения Хандошкина вершиной скрипичной музыки России XVIII века, они не утеряли своего художественного значения и поныне.
К сожалению, до нас дошло сравнительно немного его сочинений. Более ста «русских песен с вариациями» принадлежали его перу, мы же располагаем в том или ином виде лишь тридцатью образцами. Сохранились лишь три сонаты для скрипки соло, а еще Одоевский указывал на двенадцать сонат Хандошкина, среди них — соната «На смерть Мировича».
Утеряны концерты Хандошкина, балетная и оркестровая музыка, балалаечные, гитарные, фортепианные пьесы. Забыты и педагогические указания замечательного музыканта. Некоторые произведения, опубликованные в последние годы, вызывают сомнение в принадлежности их Хандошкину («Чувствительная ария» и Концерт для альта). Слишком уж отличны они по стилю и характеру образности от творчества замечательного скрипача.
Русские песни с вариациями Хандошкина предназначены как для солирующей скрипки, так и для различных ансамблей — двух скрипок, скрипки и альта, скрипки и баса. Партия первой скрипки изложена виртуозно и изобилует порой сложными элементами скрипичной техники и звукоподражательными моментами. Вторая скрипка, по народным традициям, выполняет не столько аккомпанирующую роль, сколько самостоятельного подголосочного варианта, хотя и гораздо менее сложного, чем первый голос. В то же время и второй голос, и бас используют более плавные формы движения, их диапазон узок, фактура напевнее.
Хандошкин использует тембровые сопоставления голосов, различие фактуры, штрихов для создания сочной звучности, выразительности. В кульминационных местах он прибегает к максимальной широте диапазона голосов, создавая ощущение пространственности, «стереофоничности» звучания. Вместе с тем он старается выделить каждую вариацию в небольшую самостоятельную пьеску, эпизод, применяя такие выразительные средства, как pizzicato, флажолеты, игра под сурдинку, имитация гитарных и балалаечных звучностей, игра на одной струне и т. д.
Широко применяется им орнаментика, опевание опорных звуков, мелизмы, трели и т. д., приводящие порой к виртуозным каденциям, как бы выросшим из них. В этом отношении характерна вторая вариация песни «Взвейся выше, понесися, сизокрылый голубочек». Одним из необычайно колоритных примеров опевания может служить и изложение темы в Вариациях «Дорогая моя гостейка».