Таким образом, первый претендент был явлен. Им стал тридцапятилетний прозаик Аристарх Обольянинов[1].
Роман «Красная Луна», столь увлекший В.И.Ленина, довольно прост по сюжету и несколько напоминает романы Берроуза из «венерианского» цикла. Поскольку содержание книги хорошо известно, напомним его только очень конспективно. Главные герои романа — академик Воронцов и его дочь Анна отправляются в научную экспедицию на Луну; их цель — проверить наблюдение Пулковской обсерватории, зафиксировавшей непонятные изменения видимой части лунного ландшафта и какие-то красноватые блики на поверхности. Сам процесс путешествия «в стальном цилиндре высотой около двух десятков метров» автор представил мельком и достаточно наивно, с научной точки зрения (даже по тогдашним меркам). Впрочем, главные события разворачиваются не по пути, но по окончании путешествия. На Луне действительно неспокойно: идет затяжная война между двумя государствами, Иллом и Воту, война с применением «радиевых бомб» и «умерщвляющих газовых смесей». Причем, все старания Хельга, единственного сына престарелого правителя Илла, прекратить бойню, оканчиваются лишь тем, что сам Хельг схвачен, обвинен в «предательстве нации» и вот-вот должен быть казнен. Подобная же участь ждет Рами, бывшего соратника главного жреца государства Воту, который, со своей стороны, пытался договориться с Хельгом, а потому тоже обвинен в измене. «Стальной цилиндр» с землянами появляется на Луне за два «оборота светила» (тамошняя мера времени) до казней, уже в ту пору, когда Хельг в медной клетке ожидает своей участи на главной площади Линна, столицы Илла. По всем законам жанра, Анна влюбляется в приговоренного Лунного Принца и убеждает отца помочь «селенитам, которые не хотят остаться без будущего…». Несколько динамичных эпизодов «превращения империалистической войны в гражданскую» (говоря словами В.И.Ленина) прописаны довольно шаблонно, в строгом соответствии с большевистскими доктринами, но именно они как бы искупали в глазах придирчивого читателя 20-х и тем более 30-х годов обостренное внимание автора к любовной линии романа.
Образ Анны не совсем обычен как для самого Обольянинова (конечно, это не Смуглая Чи и не буколические поселянки из «помещичьих рассказов»), так и для всей последующей советской «лунной эпопеи» (20-х — середины 80-х). В фантастической литературе женские образы — большая редкость, а полнокровные и убедительные женские образы — вообще редкость небывалая (исключение составляет разве что героиня «Луны с правой стороны» С.Малашкина). В Анне Аристарха Обольянинова читателя привлекает и поражает странное сочетание видимой хрупкости, незащищенности и какой-то поистине нездешней, «спартанской» воли, целеустремленности, почти визионерского осознания собственной правоты, в жертву которому героиня готова принести неизмеримо много. Восхищаясь «революционной убежденностью» Анны, критики 20-х не заметили — или сделали вид, что не заметили, — важного момента: гражданская война на Луне могла бы быть куда более короткой и менее кровопролитной, если бы для Анны Воронцовой на первом месте и впрямь стояла задача «дать свободу угнетенным жителям вечного спутника Земли» (Н.Гроссман-Рощин), а не завоевать расположение довольно анемичного Лунного Принца. В «лунно-земном» тандеме Анна-Хельг сам Принц оказывается ведомым, в то время как дочь академика становится главным «нервом» локальной битвы за любовь Хельга (для селенита любовь к кому-либо, помимо членов вима — разновидности государственно-родового клана — есть табу еще более страшное, чем прямой бунт против отца). Читая заключительные страницы «Красной Луны», не одна рабфаковка в 20-е обливалась слезами: восстание победило, но гибнет Хельг, гибнет академик Воронцов, тяжело ранена сама Анна. Красный цвет Луны, обозначенный в заголовке романа, — одновременно и цвет треугольных вымпелов победивших «революционных селенитов», и цвет крови всех главных героев произведения. Последний, «оптимистический» абзац (радиограмма предсовнаркома, поздравляющая восставших с победой), выглядит безусловно фальшивой нотой, вымученной индульгенцией, необходимой для возвращения в Советскую Россию. Кстати, позднее Обольянинов неоднократно предпринимал попытки заново отредактировать роман, снять несколько явно пропагандистских эпизодов, убрать ходульный финал. Однако все его просьбы разбивались о непоколебимую уверенность чиновников Агитпропа в том, что «трудящиеся привыкли именно к такому виду книги, и было бы политически ошибочным обманывать их ожидания…» (эту фразу, как пример ответов подобного рода, не без горечи приводил сам Обольянинов в письме к Михаилу Пришвину). И все же ценность «Красной Луны» несомненна: первый советский научно-фантастический роман был написан увлекательно и талантливо, а потому так или иначе остался читаемым и во времена более поздние.