Внутреннее положение страны накануне президентских выборов мало чем отличалось от того, каким оно было унаследовано республиканской администрацией от Трумэна. Основой политики и экономики США продолжала оставаться концепция неизбежности атомной войны с СССР. К 1959 г. военный бюджет превысил 42 млрд долл. США провели серию успешных испытаний ракет среднего радиуса действия, а после советского заявления о создании межконтинентальной баллистической ракеты приступили к созданию своей собственной. Ответом на успехи СССР в освоении космического пространства стал принятый в 1958 г. Конгрессом США Закон об аэронавтике и исследовании космического пространства (National Aeronautics and Space Act). Он предусматривал выделение дополнительных ассигнований на развитие ракетной техники и создание Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА).[232] 1958 год стал для США годом успешного запуска первого искусственного спутника Земли «Эксплорер-1», а также успешного испытания и запуска межконтинентальной баллистической ракеты «Атлас».
В январе 1961 г. Эйзенхауэру исполнилось 70 лет. Он оказался самым старым в истории страны и к тому же последним президентом США, родившимся в XIX в. Америка ждала появления на политической арене более молодых и активных руководителей. Выдвинутый демократами лозунг «Новое поколение предлагает лидера» импонировал многим американцам. Эти настроения были характерны для республиканцев, тем более что принятая в феврале 1947 г. XXII поправка к Конституции США, законодательно ограничившая пребывание президента в Белом доме двумя четырехлетиями, исключала даже предположения о возможности третьего срока для Эйзенхауэра.
На выборах обеими ведущими партиями ставка была сделана на молодых — Демократическая партия назвала своим кандидатом сенатора Джона Ф. Кеннеди, а Республиканская — вице-президента Ричарда М. Никсона. В июне 1960 г., за месяц до созыва национального съезда Демократической партии, Кеннеди, выступая в сенате, наметил в общих чертах основные положения будущей доктрины «гибкого реагирования», которой предстояло стать основой внешнеполитического курса Соединенных Штатов. Кеннеди подчеркнул необходимость «разработать и держать наготове более гибкие и отвечающие требованиям реальности инструменты для использования в Восточной Европе». «Политика «освобождения», гордо провозглашенная восемь лет назад, заявил он, — оказалась ловушкой и заблуждением». Признав провал даллесовского курса США, Кеннеди, однако, не отказывался от его антисоветской направленности, ставя под сомнение лишь его отдельные аспекты и тактические положения. Основные положения «холодной войны» и присущая ей терминология были сохранены без изменений: «Нам следует сейчас начать работать медленно и осторожно с целью осуществления программ, призванных отнять у советских хозяев любых подчиненных, проявляющих признаки недовольства, взращивать семена свободы в любых трещинах в железном занавесе, сокращая экономическую и идеологическую зависимость (этих стран. — Авт.) от России».
Основное содержание публичных выступлений Кеннеди составляли обещания, их главной темой стал призыв к действию. По-прежнему не называя Эйзенхауэра по имени, он убеждал слушателей, что стране необходим «энергичный защитник национальных интересов, а не пассивный маклер, действующий от имени соперничающих между собой частных интересов». Предвыборные выступления Кеннеди изобиловали призывами к возрождению идеи об исторической миссии Соединенных Штатов вести за собой весь остальной мир. Грозя американцам неминуемой катастрофой, Кеннеди призывал к перевооружению Западной Европы, к наращиванию ракетной мощи США. В предвыборной кампании 1960 г. он впервые выдвинул тезис об отставании США от Советского Союза по числу находящихся на вооружении ядерных ракет (missile gap) и впоследствии, уже став президентом, неоднократно его использовал. В числе внешнеполитических проблем, чаще всего фигурировавших в выступлениях кандидатов обеих ведущих партий, был вопрос об отношении США к революционной Кубе.