Семинары были поставлены чрезвычайно слабо. Система наблюдения за любой вольной мыслью со стороны правительства и собственных черносотенцев создавала удушливую атмосферу. Наибольшее украшение тогдашней украинской науки профессор Антонович оставлял внечатление человека, утомленного этими условиями; он уклонялся от близких отношений со студентами и все больше отдалялся от истории в «более спокойные» в те смутные времена сферы археологии, исторической географии, нумизматики.
Первые годы университетской учебы я отдал работе в семинарах (практическим занятиям) и лекциям; из тем семинарских работ потом была напечатана одна (нанисанная в 1887 году и несколько раз потом переделанная): «Южно-русские дворянские замки в середине XVI века* — моя первая историческая «работа» (перед этим было несколько исторических и историко-литературных статей и рецензий в журналах и газетах — они указаны в перечне «Научного сборника» за 1906 год. Из курсов лекций на развитие моих научных взглядов и интересов осолбенное влияние оказали курсы и труды по общественной экономии, экономической истории, археологии, государственного права и истории права. На третьем курсе я начал большой труд на предложенную факультетом (профессором Антоновичем) тему: «История Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV века*. Работа получила золотую медаль и я был оставлен при университете нрофессорским стипендиатом по кафедре русской истории. Это была уже довольно зрелая работа: законченная в 1890 году и потом изданная (Киев,1891 год), она вазвала нохвальные отзывы в научных сферах, и на ее основе позднее я стал кандидатом на кафедру истории во Львове.
В конце университетского курса я стал больше сближаться с людьми, бывал в литературных и политических украинских молодежных кружках, занимался их организацией, читал в них доклады, участвовал в заграничных украинских изданиях («Правде» и «Заре»), в составлении первых сборниках Научного общества имени Шевченко. Первый их сборник, выпущенный в 1892 году, был открыт моей статьей: «Общественное движение на Украине-Руси в XIII веке». В украинских кругах Киева, в которых я вращался, придавали тогда большое значение реформе Обществу имени Шевченко, ждали помощи со стороны поляков украинскому культурному и просветительному движению по так называемому «соглашению» украинских народников Галичины с правительством. В начале 1891 года профессор Антонович, вернувшись из поездки на Галичину, рассказал мне про план создания кафедры украинской истории во Львовском университете; эта кафедра была предложена нрофессору Антоновичу, но он не захотел брать эту тяжесть на свои старые плечи и
рекомендовал меня. План этот был принят мной с энтузиазмом, с оглядкой на то значение, которое придавалось тогда в киевских украинских кругал галичинскому движению: киевляне надеялись создать в Галичине силами писателей и ученых всей Украины всеукраинский культурный, литературный и научный центр, и с помощью него проломить систему запретов украинского слова и национальности в России, поднять в ней национальное движение и т.д.
Однако пока создание кафедры украинской истории оставалось только в области планов, нужно было думать про дальнейшую научную работу — я стал готовиться к магистерскому испытанию, (сданному в 1893 году) и работал над магистерской диссертацией. Тема — данная мне тем же профессором В.Б.Антоновичем — была выбрана очень неудачно. Пришлось потратить массу усилий, чтобы сделать из нее что-то более или менее серьезное, и хотя в результате вышла книга достаточно ценная (хотя и очень специальная) по очень мало изученной общественно-национальной истории Подолья XIV-XVIII веков («Барское староство, Исторические очерки». Киев,1904, и два тома актовых матералов «Архив Югозападной России», часть VIII, тома 1 и II, изданные одновременно с работой), однако результаты работы соразмерно с вложеннным в нее трудом, достаточно невелики, и нужно было много научного усердия, чтобы не бросить ее наполовине дороги. Правда, большой объем архивной работы, который я из-за нее проделал — сотни просмотренных актовых книг, работа в архивах Киева, Варшавы, Москвы, не прошел даром и пригодился мне позднее.
В мае 1894 года я защитил этот труд как диссертацию на степень магистра, а 1 апреля того же года «императорским рескриптом» во Львовском университете была создана кафедра «всемирной истории со специальным обзором истории Восточной Европы» (так был изменен первоначальный план основания кафедры украинской истории, а тогдашний магистр Гауч мотивировал эту замену тем, что украинская история не может считаться конкретной наукой), и тогда же на эту кафедру пригласили меня (официальное предложение было сделано на год ранее). Заканчивая издание диссертации и актов (последние главы диссертации и II том актов выщли летом 1894 года), мне нужно было подготовиться к чтению лекций. Я впрягся в эту работу с большим вдохновением, не предчувствуя еще тех разрочарований и трудного положения, ждавшего меня на Галичине, Вскоре после моего приезда на Галичипу умер профеодор Огоновокий, и на меня было возложено, так сказать, научное представительство галицкой Украиной. Кроме университетских курсов, которые должны были забирать в первое время очень много времени, я проводил публичные лекции и доклады, а также взялся за организацию
научной работы в недавно реформированном, но совсем еще не выведенным на научную работу Научном обществе имени Шевченко. Взявшись за редактирование Занисок {фермальным редактором я стал с 1895 года, фактическим — ранее), я сделал их вместо ежегодных ежеквартальными, а потом н выходящими раз в два месяца, сам публиковал в них много работ и рецензий, а одновременно с ними начал издавать (с 1895 года) в Обществе другие, специальные публикации — Джерела но истории Украины-Руси, Этногрфический сборник и другие, сам редактируя их первые тома. При этом оказалось, что надежды на участие украинских ученых из России в этой, (долгожданной для российской Украины и так необходимой) научной работе были нанрасны: одни обещали и не давали ничего, другие ограничивались разными отговорками. Даже книги или справки тяжело было добиться, хотя как же смертельно тяжело было работать в тогдашнем Львове, при отсутствии какой-нибудь библиотеки с серьезным подбором литературы и периодики по украинской истории или какой-нибудь другой украинской дисциплины.
Еще большее разочарование вызвало то, что надежды на лучшие условия для украинского культурного и специально-научного развития, на приязненность к национальной украинской идее со стороны правительства и поляков, с которыми и приехал на Галичину, опираясь на уверения только неглубоко ознакомленных с галицкими обстоятельствами киевлян, опираются на фальшивые заверения со стороны поляков, которые с помощью «соглашения* и ценою небольших подачек культурноисторческого плана, хотели задавить всякое опоэиционное, свободолюбивое движение среди *галицких русинов*. Вскоре пришлось увериться, что 150И киевские приятели глубоко ошибались в своих симпатиях к «соглашению*, и «соглашателям», что поляки ничем не хотят поступиться в своей власти и не понимают никаких других отношений к русинам, как отношения главной народности ко второстепенной (служебной). На этом пункте мне пришлось более или менее резко разойтись даже с ближайшими приятелями, сблизившись с кругами резкоонозиционными. С другой стороны, отношения с польской университетской коллегией, которая хотела иметь во мне покорного прислужника польской власти, скоро испортились окончательно и проносили мне много непрятностей. Я сильно из-за всего этого заболел, так что еле-еле мог работать.
В общественно-политических кругах я наконец резко выступил нротив соглашателей и сблизился с элементами радикальными, вместе с ними стал участвовать в реформе галичинского народничества в духе больше радикально-постененном. Реформа была проведено в конце 1899 года, и вместе с несколькими виднейшими радикалами я вошел в главный (экзекутивный) комитет реформированной партии, как заместитель
26 Зак. 35
М.С, Грушевский
402 @
председателя (председателем остался старый предводитель народников Романчук). Однако убедившись вскоре, что нроведенная реформа не избавила народническую партию от ее старых заблуждений, я через несколько месяцев вместе с доктором Франком вышел из комитета, отстранился от участия в партийной деятельности народников и не раз выступал против их ошибочной политики, являясь вместе с доктором Франком и молодыми товарищами представителями левого направления, каторос представлял основанный в 1898 году журнал ♦Литературно-научный вестник». Специально проведенная в 1904—1905 годах компания против использования некоторыми людьми национальных струн общества вызвала на меня тяжкие громы со стороны официальных представителей народовольцев. В польских кругах положение мое в университете, близость к университетской молодежи и решимость, с которой я проводил идею национального равноправия украинского элемента с польским (и русским), вызвали на меня особенно сильные атаки во время борьбы за университет в 1901—1903 годах, когла польские националисты «обсыпали» меня разными инсинуациями в желтой прессе, требовали моего увольнения из университета и отдания нод суд.