19
украинского населения. Экономическая, общественная и культурная история украинского населения для некоторых периодов — единственно возможная история украинского народа, а вследствие этого, даже независимо от общих руководящих принципов современного исторического исследования, в истории украинского народа вообще на первый план должны быть выдвинуты явления экономической и культурной эволюции и прослежены на всем протяжении, доступном исследованию. Если не по другим соображениям, то хотя бы для самого лишь уяснения процесса развития его истории, мы должны уделить особое внимание общественной, экономической и культурной жизни украинского народа в первых веках его исторического существования и по возможности даже — его существования доисторического.
В этом общественном и культурно-экономическом процессе мы имеем то основапие народной жизни, которое проводить нас чрез все стации существования украинского народа и связывает в одно органическое целое его историю. Ее особенности, таким образом, совпадают с руководящим направлением современной исторической науки то стоять в резком противоречии с обычною, привитою школой схемою исторических руководств. Последние, как по вехам, двигаются за политическими организациями, возникающими в восточной Европе, переходя от одной к другой, по мере их усиления и значения. Сама по себе нерациональная, эта система искажает историческую перспективу, насильственно разрывая живую нить народной жизни и не давая понятия об истинном развитии ее. Необходимо отрешиться от привычных точек зрения этой схемы, чтобы уяснить себе историческую жизнь кого-либо из народов восточной Европы, в том числе и украинского.
Исходной точкой нашею будет обособление южной группы восточнославянских племен, из которой сформировалась украинская народность: изучение ее географическо-этнографической и культурной эволюции и той культурной среды, в которой проходило ее развитие.
Своею нынешнею территорией украинская группа племен овладевает во время славянского расселения, создававшая основы нынешнего размещения народностей восточной Европы. Двигаясь из своей прародины на юг и запад, она проявляет себя в конце IV в. по Р. Хр. конфликтами с народами, господствовавшими до того времени на нынешней украинской территории, знаменуя свое движение из прародины, где проходили предшествующие стадии ее культурного и этнического развития.
В настоящее время прародину индоевропейских племен ищут не в передней Азии, где предполагали ее прежде, а в восточной Европе: отсюда в весьма раннее время, которое приблизительно определяют двумя тысячелетиями до нашей эры, отдельные группы начали распространяться
з*
20 Щ
на запад, юг и юго-восток; литовская и восточнославянская группы племен были бы в таком случае теми, которые остались на старом пепелище или в ближайшем его соседстве.
Впрочем, как бы ни обстояло дело с индоевропейской прародиной, во всяком случае, группы славянская и литовская, наиболее близкие между собою среди прочих индоевропейских племен, уже. по выделении прочих групп прожили долгое время в близком соседстве и общении несомненно в восточной Европе. С движением германских племен на запад, определилась западная граница этих литовско-славянских обиталищ — в бассейне Вислы. Южная обозначалась с расселением иранских племен в черноморских степях; из исторических источников о черноморской колонизации видим, что кочевое (иранское, по всей очевидности) скифско-сарматско-аланское население степей не выходило за пределы областей нижнего Днепра, южного Буга и Днестра, и далее на север мы должны предположить колонизацию славянскую. На юго-западе во II в. до нацией эры карпатское подгорье покрывает германская (или кельтскогерманская) колонизация Бастарнов; перед их приходом, а также и после ослабления их, славянская колонизация могла простираться до Карпат, в бассейнах верхнего Днестра, Сана и Вислы, прорываясь временами и дальше на юго-запад. Горную же область Карпат занимала группа мелких народов неясного, по всей вероятности, фракийского происхождения. Все это были народы той же индоевропейской семьи. Только по линии, перерезывавшей восточно-европейскую равнину с северо-запада на юго-восток (точнее обозначить ее не можем), границы славяно-литовской колонизации встречались с вовсе чужой — финской колонизацией).
В этом треугольнике, который ограничивается линией Вислы на западе, Балтийским морем на севере, на юге занимает области среднего Днепра и Днестра, а на востоке бассейн Днепра (кроме, может быть, его больших восточных притоков), с наибольшим правдоподобием нужно искать славянско-литовскую территорию пред расселением. Литовская группа занимала ее северную часть, в соседстве балтийского побережья, и, вероятно, также земли между Двиной и Неманом, славянская — остальное пространство от Карпатского подгорья до Алаунской (Валдайской) возвышенности и бассейна Волги, постепенно расширяя свою территорию, но мере того, как подвигались на запад и юго-восток соседние группы — Ирапцы, Фракийцы, Германцы.
В указанной территории, в тесном соседстве и общении, славянские племена прожили ряд столетий, достигнув довольно высокого уровня культуры. Говорю о славянских племенах, а не о едином славянском племени, потому что племенная дифференциация—зачатки, отличий в племенном составе, языке и складе жизни, должны были в известной степе
21
ни проявляться уже в этом периоде, хотя мы и не можем следить за процессом этого обособления. Об общем уровне культуры можно судить по лингвистическим данным (по существованию у отдельных славянских племен общих названий, восходящих ко временам их совместной жизни). Видим у них уже довольно развитое земледелие, начатки огородничества и садоводства, довольно широкий круг ремесел, обработку металлов и т.д. Если затем в период своего расселения Славяне изображаются своими более культурными соседями как население малокультурное, с преобладанием пастушеского и охотничьего быта, то это нужно пояснить отчасти исключительными условиями, в которых происходили эти международные соприкосновения (сведения касаются передовых кадров движения, воинственных, пренебрегавших условиями хозяйственности и культуры), отчасти нужно видеть здесь временное падение культуры, весьма обычное в периоды передвижения и экспансии.
Расселение Славян должно было начаться не позже III века нашей эры. За движением германских племен должно было последовать движение Славян на запад. Ослабление иранских орд Черноморья открывало дорогу на юг; гуннский поток, разрушивший остатки иранской колонизации и погнавший на запад готские племена Черноморья, окончательно открыл эти земли для славянской колонизации.
Движение на юг восточно-славянских племен (южной, украинской группы)-дает себя знать появлением в Черноморье так называемых (в византийских источниках) Антов; под этим именем выступают очевидно южные племена восточнославянской группы—предки позднейшей украинской народности. В истории Готов Иордана сохранился рассказ о столкновении Антов с Готами, господствовавшими в то время, в конце IV в., в черноморских степях. По его словам готский король Винитар, т. е. победитель Венетов (Славян) вел войну с Антами, и сначала военное счастье было на стороне Антов, но затем Винитар с удвоенной энергию продолжал борьбу и заключил ее погромом Антов: он взял в плен их короля Вожа и семьдесят старейшин с ним вместе и чтобы страхом сломить всякое сопротивление на будущее время, велел распять их на крестах и оставить так для более сильного впечатления. Но затем Гунны взяли сторону Антов и разгромили Винитара — сам он сложил голову в битве, и правление перешло к вождям, признававшим над собою власть Гуннов. В этом рассказе, баснословном, очевидно, в разных подробностях, но сохранившем в целости свою фактическую основу, мы имеем древнейшее показание о движении восточных славяне их племен на юге, на свою позднейшую территорию; погром Готов произведенный еще раньше Гуннами, послужил вероятно толчком к этому движению. Пользуясь разгромом прежней колонизации юга, явившимся следствием движения Гун-