Бывает (но реже, значительно реже), что человек принимает другую метакарту: «я благополучен — другие неблагополучны». Обычно происходит это в силу двух причин. Либо подчеркивания превосходства ребёнка над прочими и остальными — когда он растёт в атмосфере всепрощения, почитания себя, но принижения и подавления других. Либо, наоборот, при постоянных унижениях, угрожающих его здоровью (как психическому, так и физическому), а то и самой жизни, когда для того, чтобы преодолеть свою приниженность и беспомощность, а то и просто выжить, ребёнок как бы «опускает» мучителей, признавая их неадекватность, и возвышает себя, любым образом оправдывая собственную адекватность и, возможно, исключительность.
Наконец, ещё реже, но всё же бывает, что человек принимает ещё одну — самую безнадежную — метакарту: «я неблагополучен — другие неблагополучны». Метакарту отчаяния и опустошающего душу бессилия, когда всё, что остаётся, так это только «тонуть» дальше, опускаясь на самое дно, и обречённо ждать, когда же всё это, наконец, кончится...
Наверное, вам понятно, что ни одна из трёх вышеперечисленных метакарт не может считаться подлинно благополучной в самом широком смысле этого слова. Ибо люди, живущие с метакартой «я неблагополучен — другие благополучны», во все века и времена и даже в самых что ни на есть благоприятных условиях живут тяжело и грустно, не претендуют на успех и результат, отказываются от инициативы и ответственности, недостаточно уверены в себе, низко оценивают свои жизнь и деятельность, а также просто часто, но как-то вяло, болеют (и психически, точнее, психологически, и физически). Те, которые «бытийствуют» с метакартой «я благополучен — другие неблагополучны», наоборот, постоянно демонстрируют надменное превосходство, чванливость и самодовольство; подавляют и принижают других, используя их в качестве только лишь инструмента для достижения собственных целей; борются со всеми и вся, терроризируя близких; устраивают бесконечные разборки и обнаруживают врагов даже там, где их и в помине не было. Ну а те, которые буквально (и только лишь) существуют с установкой «я неблагополучен — другие неблагополучны», чаще всего проводят свою жизнь в домах для хронических больных, наркологических, психиатрических и соматических стационарах, местах лишения свободы и даже просто в бомжатниках. И либо кончают с собой сами, либо бессмысленно и обречённо ждут этого конца, не имея ни сил, ни ресурсов на жизнь и даже не ожидая никакой помощи...
Кстати, а знаете почему ещё наше детство такое страшное, а его последствия столь чудовищные? Да потому, что сама по себе социализация ставит нас перед буквально неразрешимой дилеммой. Французский психоаналитик Ж. Лакан образно, но точно определил эту ситуацию метафорой «кошелёк или жизнь». Если ребёнок выбирает кошелёк — отдав взамен жизнь, т.е. отказавшись от воплощения собственных сокровенных желаний, — то он получает вполне респектабельную и одобряемую жизнь. В которой, тем не менее, может не оказаться места для него самого. И этакий «премированный субъект» (выражение Ж. Лакана) будет покорно выполнять волю значимых других: сначала родителей, потом учителей, а после и вовсе начальников, получая за это всяческие (не слишком большие) преференции. Но жить ему придётся с вечной неудовлетворённостью и пониманием того, что главное для себя — личное и сокровенное — он так и не смог достичь и воплотить...
Если же он отринет этот самый глубоко «деиндивидуализирующий кошелёк», выбрав взамен жизнь, она-то как раз (в обществе) и не заладится, и сокровенные его желания (в подавляющем большинстве случаев, хотя, к счастью, не всегда) всё равно останутся неудовлетворёнными. Ибо «...человек один не может ни черта» (Э. Хемингуэй), а удовлетворение даже сохранённых в неприкосновенности желаний, целей и «мечт» зависит как раз от Значимых Других, представляющих общество и его институты. Каковые в отместку за строптивость постараются (ещё как!) оставить вас с носом. Вот и приходится ребёнку сначала обречённо метаться между молотом и наковальней, а позже, ставши взрослым, лавировать между Сциллой и Харибдой, да так, чтобы и волки (Значимые Другие) были сыты, и овцы (собственные желания) оставались целы...