Тем временем Алексей собрал учеников и последователей Василия и поручил синклиту и высшему духовенству разобрать дело, о богомильской ереси. По его приказу были зажжены два костра, в одном из которых водрузили крест; богомилам было сказано, что они могут выбирать, умрут ли, раскаявшись, и тогда их сожгут вместе с крестом, или же они, закосневшие в своей ереси, будут ввергнуты в другой костер. Правда, Алексей не решился на массовое сожжение богомилов: те из них, кто предпочел умереть на кресте и, следовательно выбрал христианство, были освобождены; остальные — брошены в тюрьмы, где и оставались до самой смерти.
Алексей не удовлетворился физической расправой с участниками богомильскогодвижения. Он приказал монаху Евфимию Зигавину написать сочинение, опровергающее учение богомилов. «Догматическое всеоружие» — так называлась эта книга, которая, по мысли Алексея, должна была рассеять еретические заблуждения54.
Несмотря на суровые кары, богомильская ересь продолжала существовать и в XII в. Еще при Мануиле I митрополиту Хон приходилось обличать богомилов в своей епархии, за много дней пути от центра богомильства. Но таких крупных движений, как восстание Травла, в XII столетии уже не было.
По-видимому, народный характер носило также восстание Псевдо-Льва в начале 90-х годов XI в. По словам Анны Комнины, это был человек незнатный, худородный, выдававший себя за Льва, сына Романа Диогена, в действительности погибшего в войне с сельджуками. Он явился откуда-то с востока бедняком, одетым в овчину, и нашел в Константинополе покровителей. Алексей сослал его в Херсон, но оттуда Псевдо-Лев бежал к половцам и повел их против Византии. В ряде мест население приветствовало самозванца. Однако нападение половцев на Адрианополь быстро отбили, а Псевдо-Лев скоро попал в руки императора и был ослеплен.
Наиболее значительное народное движение в первой половине XII в. — восстание «голых» (γυμνοι) на острове Корфу в 1147 г. Это было восстание бедняков, «более голых, чем пест», по словам Хониата. Возмущенные тяжестью податей, они создали заговор, вступили в соглашение с норманнами и выдали им остров. Лишь после длительнойосады Мануил I сумел овладеть Корфу (см. об этом ниже, стр. 327). По-видимому, в подавлении восстания вместе с императорскими войсками участвовала и местная аристократия: по свидетельству позднего хрониста, император вознаградил знать Корфу, разделив между аристократами территорию острова55.
В правление первых Комнинов затихают на некоторое время народные движения в городах, столь бурные в предшествующее столетие. По-видимому, экономический подъем города и поддержка горожан Комнинами способствовали временному смягчению противоречий между торгово-ремесленными кругами и феодальным по своей классовой природе государством. Но если вооруженные выступления горожан в первой половине и середине XII в. редки, то на этот период приходится обострение идейной борьбы.
Рост самосознания горожан выливается, в частности, в тягу широких масс к литературе и философии. Возникают литературные кружки, которые нередко группируются вокруг опальных вельмож и особенно родственников царствующего дома; вспыхивают богословские споры (см. об этом ниже, стр. 366), нередко принимающие характер рационалистической критики традиционных догматических положений. Для борьбы с рационалистическими идеями Мануил и конце 60-х годов воссоздает исчезнувшую было должность ипата философов и ставит на этот пост известного ретрограда, племянника митрополита Анхиальского, Михаила, бывшего до того начальником патриаршей канцелярии и патриаршим судьей — протэкдиком56.
В оживленной полемике середины XII в. все чаще слышится критика в адрес самого императора (разумеется, сопровождающаяся традиционными формулами безудержного восхваления): то историк и поэт Михаил Глика обращается к Мануилу с письмом, осуждая астрологические увлечения императора, то Евстафий Солунский произносит речь о нехватке воды в столице и о необходимости исправить водопровод. Впрочем, особенно энергично используют эту возможность свободы слова правьте круги, выступающие против рационалистических идей, в защиту монашеских привилегий. При Алексее Иоанн Антиохийский подверг критике не только хариситикарную систему, но и всю внешне- и внутриполитическую линию правительства Комнинов; собор 1117 г. — вопреки настояниям императора — добился осуждения Евстратия Никейского, рационалистически мыслившего богослова, весьма близкого к Алексею человека.