В лагере Михаила все разногласия были забыты — во имя спасения господствующих кругов Византии, тогда как среди восставших, по мере того как затягивалась гражданская война, противоречия становились все более острыми. Руководящая верхушка не провела социальных реформ, не установила демократического управления. Нуждаясь в денежных средствах, Фома использовал старый финансовый аппарат, старую налоговую систему. Лишь непосредственное окружение узурпатора, где было немало авантюристов, обогащалось, тогда как положение народных масс, втянутых в длительную войну, не становилось лучше. К тому же содействие арабов Фоме дискредитировало его движение и дало возможность противникам (например Феодору Студиту) объявить это движение «нашествием иноплеменников»20.
Охлаждение населения к Фоме отразилось на ходе восстания. Фома продолжал военные действия, но летом 823 г. должен был снять блокаду Константинополя. С остатками войска он отступил в Аркадиополь, все еще угрожая столице. Однако в среде восставших начался разброд, в конце 823 г. Фому выдали, и Михаил предал его мучительной казни.
Сопротивление сторонников Фомы продолжалось и после его казни. Только в 825 г., после падения последнего оплота восставших — Каваллы, с движением было покончено.
Первое антифеодальное восстание было подавлено благодаря сплочению сил константинопольской аристократии и фемной знати. Подавление восстания сопровождалось конфискациями имущества тех, кто примкнул квосставшим, при этом конфискованные земли немедленно передавались военным,
сторонникам Михаила
21
. Фемная знать вышла из этих событий значительно окрепшей.
Восстание Фомы способствовало сближению иконоборцев и иконопочитателей. Михаил освободил из заточения Феодора Студита и его сторонников, а Феодор Студит в свою очередь писал во время блокады Константинополя: «Теперь не время возобновлять прошлые споры. Это приносит смуты.
Теперь время единомыслия!»
22
.
После подавления восстания Михаил стремился не разжигать религиозных споров и предоставлял каждому относиться к иконам такт как тот хочет. Иконы не конфисковывались, однако требовалось,
чтобы в храмах их привешивали достаточно высоко во избежание извращенных форм поклонения23. Все споры об иконах были запрещены. Выдвигались идеи компромисса. Так, Студит сообщает, что он познакомился с одной книгой иконоборца, в которой говорится, что иконы нужны только в назидание простому народу, а не для просвещенных. Впрочем, Студит отверг такую форму компромисса24.
Но терпимость к иконопочитанию не означала прекращения борьбы против городской знати. Ряд знатных и богатых лиц был обвинен
в сочувствии Фоме и под этим предлогом выслан из столицы, их имущество было конфисковано25. Власть иконоборческой знати значительно окрепла, и это дало возможность основанной Михаилом II Аморийской династии продолжать политику иконоборчества еще два десятилетия.
Гражданская война в Византии 820—825 гг. не могла не отразиться на военной мощи страны. Особенно жестоким ударомявилась гибель большей части флота в упорных боях под Константинополем. Это привело к ослаблению Византии на море. В 823 г. египетские мусульмане предприняли поход против Крита и около 826 г. овладели им. Это была тяжелая потеря для Византии, потому что Крит стал пиратским государством и морская торговля Византии оказалась почти парализованной. В то же время началось вторжение африканских мусульман в Сицилию. Византия не смогла послать нужные военные силы, и большая часть острова попала в руки арабов26.
Сын Михаила II — Феофил, который вступил на престол в октябре 829 г., был учеником Иоанна Грамматика, будущего патриарха, видного идеолога иконоборчества. Иконопочитание он считал невежеством, а монахов — социально опасным элементом.
Иконопочитание было запрещено. Особенно преследовалась религиозная живопись. Но Феофил был далек от вольнодумства Константина V или Михаила II; страстный любитель церковной музыки, он сам был видным церковным композитором. Отношение Феофила к монашеству было двойственным: он боролся с фанатиками-иконопочитателями, сослал в 838 г. часть столичных монахов в провинцию. Но вместе с тем при Феофиле строили новые обители, опальные вельможи постригались в монахи и даже у самого императора были собственные монастыри.