Моливдовул давида комнина. Государственный Эрмитаж. XIII в.
Договор восстанавливал положение, которое существовало весной 1205 г.: латиняне получили северо-западный угол Малой Азии от Никомидии до Адрамиттия. Нимфейский договор свидетельствовал об известном поражении Ласкариса, но и латиняне должны были отказаться от мысли о дальнейших завоеваниях в Азии. Это был здесь их последний успех. Неудача в войне с Генрихом была компенсирована успешными действиями против Давида Комнина. По-видимому, еще до заключения мира в Нимфее, в том же 1214 г., Ласкарис наголову разгромил войска Давида и захватил Ираклию и Амастриду. У латинян уже не было сил для помощи своим вассалам. Рассказывая
об этом периоде, Акрополит замечает, что «не слишком крепко стало в битвах латинское племя»
14
.
Выход Ласкариса к Черному морю обеспокоил турок, и они в том же 1214 г. поспешили отрезать Ласкарису путь к дальнейшим завоеваниям на восток. Турки осадили и взяли Синоп. Давид погиб во время осады. Вскоре и Алексей Комнин попал в плен к сельджукскому султану, который оставил его
на трапезундском престоле в качестве вассала и данника
15
. Трапезундская империя с этих пор не играла никакой роли в дальнейшей борьбе за восстановление Византийской империи.
Между тем, на Западе постепенно укреплялось второе греческое государство — Эпирское царство, правитель которого Михаил I Ангел искусно маневрировал между Венецией, Латинской империей и папством, признавая формально суверенитет топапства, то Константинополя, то Венеции и тем самым отводя от себя опасность латинского вторжения16. Михаилу I даже удалось значительно расширить территорию своего царства за счет земель в Фессалии.
Брат Михаила I Феодор Ангел Комнин Дука находился после падения Константинополя в Малой Азии и принимал активное участие в военных походах Феодора Ласкариса. Михаил I попросил Ласкариса отпустить к нему Феодора Ангела, как ближайшего наследника Эпирского царства. Ласкарис удовлетворил просьбу, но взял с Феодора клятву на верность никейским императорам17. Эпир в соответствии с этой клятвой должен был в случае воцарения Феодора находиться под суверенитетом Никейской империи. Михаил I назначил Феодора правителем своих пелопоннесских владений (Коринфа, Навплия и Аргоса), пока в 1210—1212 гг. они не были завоеваны франками.
Моливдовул Давида Комнина. Оборотная сторона
В 1215 г. Михаил I был убит в постели заговорщиками, и Феодор принял власть над Эпирским царством. Это был чрезвычайно деятельный и неразборчивый в средствах правитель (1215—1224). Непримиримый к латинянам и весьма воинственный, он сплотил на первых порах вокруг себя господствующие слои Эпира и приступил к широкой программе завоеваний, конечной целью которых был Константинополь. Клятва, данная Ласкарису, была тотчас забыта. Началу царствования Феодора сопутствовала удача. Император Константинополя Генрих умер в июне 1216 г. Трон было решено передать его зятю, мужу сестры Балдуина и Генриха Иоланты, графу Оксеррскому Петру де Куртене.
В 1217 г. Петр отправился из Франции, был коронован в Риме самим папой и высадился у Диррахия, намереваясь по просьбе венецианцев отобрать эту крепость у Феодора Ангела, который незадолго перед этим захватил Диррахий и подчинил албанцев18. Однако малочисленное войско Петра не могло взять Диррахий, и император решил идти к Константинополю через Эпир. Феодор окружил Петра в горных проходах, перебил его войско и взял в плен. Попал в плен и папский легат. Куртене погиб в темнице. Папа призывал венценосцев Запада к походу против Феодора, и тогда Феодор признал суверенитет папы над своим государством. Из ярого врага Феодора папа на время стал его горячим защитником. Поход западных рыцарей против Феодора не состоялся. Гибель Петра де Куртене воодушевила грекови угнетающе подействовала на латинян. Регентство в Константинополе над юным императором Робертом (сыном Петра) осуществляла его мать Иоланта (1217—1219). В Фессалонике правление делами королевства также находилось в руках женщины, вдовы Бонифация Марии Венгерской. Говоря о гибели Куртене, Акрополит неизменно враждебно описывающий деятельность Феодора Ангела — соперника никейского императора, замечает: «Безусловно, это событие послужило в то время ромеям на великую пользу»19.