"Ведь это русские солдаты! Снова возродилась русская армия! Неужели наши мечты о настоящей борьбе с большевиками воплощаются в действительность? Я знаю, что сейчас совершается подлинное, настоящее общероссийское дело! Как жаль, что всего этого не видят мои близкие и друзья!"
17 января 1945 года организационный отдел генштаба ОКХ издал приказ, подписанный генералом танковых войск Венком, о формировании 2-й дивизии РОА (в немецком обозначении 650-я пех. див. (русс.)) на учебном полигоне Хейберг в Вюртемберге, также под руководством генерала добровольческих соединений в ОКХ{145}. Командиром дивизии был назначен полковник Г. А. Зверев, которому Власов в феврале 1945 года присвоил звание генерал-майора{146}, начальником штаба - полковник А. С. Богданов. Командирами полков были полковник М. Д. Барышев (1-й полк, "1651-й пех. полк"), майор Коссовский (2-й полк, "1652-й пех. полк"), подполковник М. И. Головинкин (3-й полк, "1653-й пех. полк") подполковник Н. (1650-й артиллерийский полк), подполковник Б. Власов (1650-й полк снабжения). Зверев, "искусный офицер", солдат "почти прусского образца, с манерами светского человека", отличался, однако, при всем при том "непробиваемым упрямством", которое командующий округа, генерал танковых войск Вайель и комендант учебного полигона генерал-майор Б. всячески старались смягчить приглашениями на чай{147}. Выходец из рабочей семьи, Зверев сделал в Красной армии стремительную карьеру. Уже во время советско-финской войны он командовал дивизией, в начале войны с Германией был ранен и вскоре попал со своей дивизией в окружение. Ему удалось с несколькими офицерами пробиться к советской линии фронта. Там он был арестован как шпион, и его шесть месяцев продержали в тюрьме, а затем, с понижением в должности, направили в Среднюю Азию. Но в 1942 году он вновь командовал дивизией на советско-германском фронте. В марте 1943 года он, будучи военным комендантом Харькова, попал в плен, оказался в днепропетровском лагере и там, вместе с другими советскими офицерами-их было 780 человек - присоединился к Освободительному движению.
Условия формирования в Хейберге были такие же, как в Мюнзингене, но трудности, тормозившие дело, проявились здесь еще сильнее. Относительно спокойно прошло лишь комплектование личного состава. В распоряжение дивизии был предоставлен целый ряд добровольческих формирований{148}: 427-й, 600-й, 642-й, 667-й, 851-й русские батальоны, 3-й батальон 714-го русского пехотного полка, 851-й саперно-строительный батальон и другие. 621-й русский артиллерийский дивизион, которым на Западном фронте командовал нынешний руководитель штаба формирования, кавалер Железного креста майор Кайлинг{149}, взял на себя укомплектование личного состава и материальной части артиллерийского полка. Кроме того, личный состав дивизии пополнялся за счет бессчисленных добровольцев прямо из лагерей для военнопленных. Офицерский корпус набирался в основном из учащихся первого курса новой офицерской школы РОА. Однако немецкому штабу формирования не удалось обеспечить боекомплект дивизии, особенно в отношении тяжелых орудий, специальных орудий и автомашин. Даже когда в Хейберг уже прибыли современные советские пушки калибра 122 мм для вооружения артиллерийского полка, часть их была отозвана по требованию группы армий "Г"{150}. Поэтому, покидая 19 апреля 1945 года учебный полигон, 2-я дивизия РОА была в полном боевом составе, но оружия не хватало{151}. Предпочтение при вооружении отдавалось, по распоряжению генерал-майора Зверева, запасному полевому батальону как гвардейскому, противотанковый артиллерийский дивизион располагал противотанковыми ракетами, но в распоряжении пехотных полков были всего лишь личное огнестрельное оружие и частично - пулеметы. В конце апреля главнокомандующий группой армий "Юг" генерал-полковник доктор Рендулич пытался обеспечить дивизию недостающим вооружением в районе применения севернее Будвайса, но из этого ничего не вышло.
Если 1-я и 2-я дивизии РОА все-таки успели стать реальностью, то 3-я дивизия - по немецкой номенклатуре 700-я пех-див. (русс.) - под командованием генерал-майора М. М. Шаповалова, с начальником штаба полковником А. Н. Высоцким-Кобзевым, так и не сдвинулась с подготовительной стадии{152}. Практически существовал лишь дивизионный штаб. К 12 февраля 1945 года дивизия располагала 10 тысячами добровольцев{153} и прилагались усилия по добыванию учебного оружия. При более благоприятных обстоятельствах эта дивизия сформировалась бы в кратчайший срок - порукой тому личность командира дивизии, значительного, хотя и мало известного деятеля Освободительной армии. Михаил Михайлович Шаповалов, родившийся в 1901 году в деревне Новостровенка под Курском в семье бедного крестьянина, принадлежал к числу тех высших командиров, которые были обязаны своей карьерой исключительно Красной армии{154}. В 1937 году, будучи начальником штаба укрепленного района возле Владивостока, Шаповалов был арестован и под страшными пытками подписал признание своей вины. Однако после восьмимесячного заключения в тюрьмах НКВД его внезапно освободили и направили в Севастополь, на пост командира артиллерийской школы. В 1939-41 гг. Шаповалов учился в Академии им. Фрунзе, в августе 1941 года командовал сформированной им под Феодосией 320-й стрелковой дивизией, затем моторизованной группой у Керчи и, наконец, с 30 июня 1942 года был командиром 1-го отдельного стрелкового корпуса Особой армии Северо-Кавказского фронта, державшего береговую оборону на Черном море от Благовещенской до Лазаревской. 30 июля 1942 года корпус был брошен на оборону Кубани и вскоре разбит под Армавиром. 14 августа 1942 года Шаповалов, убежденный противник сталинского режима, сдался под станицей Ярославской войскам 1б-й моторизованной пехотной дивизии, чтобы "активно участвовать в борьбе против ненавистного ему сталинского правительства и существующей в СССР системы"*. По-видимому, он так и не успел узнать, что 1 октября 1942 года постановлением Совета Народных Комиссаров ему было присвоено звание генерал-майора{155}. Те, кто принял это решение, явно не знали, что Шаповалов уже давно перешел на сторону немцев и что с начала сентября 1942 года в советских войсках на Кавказе циркулировали написанные им листовки, которые, по словам офицеров-перебежчиков, "оказывали большое воздействие" и обсуждались "даже в высших офицерских кругах"{156}.
Из сухопутных войск высшему командованию РОА, кроме нескольких армейских частей и трех дивизий, подчинялась еще запасная бригада и офицерская школа, а также противотанковая бригада (последняя, правда, лишь до ее вступления в боевые действия). В РОА эта противотанковая бригада играла роль особой ударной группы{157}. Она была сформирована с согласия Власова по приказу организационного отдела генштаба ОКХ генералом добровольческих соединений, чтобы доказать боеспособность Освободительной армии и таким образом ускорить ее создание. Бригада состояла из четырех отдельных противотанковых дивизионов (10-го, 11-го, 13-го, 14-го - 12-й состоял из кавказцев), каждый из которых подразделялся на три истребительных группы и 30 отделений истребителей танков{158}. Личный состав дивизиона насчитывал 35 офицеров и 275 рядовых, так что противотанковая бригада в общем счете имела 140 офицеров, 1100 унтер-офицеров и солдат и располагала 1200 штурмовыми орудиями и 2400 ручными противотанковыми гранатометами "панцерфауст", которые благодаря простоте обращения с ними особенно пришлись по душе русским солдатам.