В свое время австрийцы пытались под Хотузицем застигнуть пруссаков врасплох, совершив ночной марш. Попытка их успехом не увенчалась, так как они недооценили всех трудностей развертывания армии на ночном марше. Лишь около 8 часов утра начали они атаку, а к этому времени пруссаки уже давно заметили их приближение, оказались на месте, и отряд под начальством самого короля, который только что был затребован назад с довольно значительного удаления, оказался настолько близко, что еще успел вступить в бой и решить исход сражения в пользу пруссаков. Между тем Фридрих принял заранее такие меры под Гогенфридбергом (4 июня), что уже в 4 часа утра он имел возможность атаковать левое крыло неприятельской армии. К 9 часам утра сражение было в основном закончено, и неприятель отступал уже по всему фронту через горы.
Успех был полный и обусловливался всецело блестящим руководством царственного полководца. Стратегическая идея, тщательная подготовка, решительность в выполнении - все оказалось на высоте положения. Лишь со времени этой победы слагается репутация Фридриха как полководца. При Мольвице победы еще добился за него Шверин; под Хотузицем он прекрасно руководил действиями своих войск, но это еще не так бросалось в глаза, да и вообще австрийцы оспаривали свое поражение. 1744 год закончился полной неудачей. Между тем Гогенфридберг озарил его сиянием славы, которое отныне уже не должно было померкнуть. При этом нельзя сказать, чтобы королю облегчили триумф какие-либо особые промахи со стороны противника. Правда, чтобы оградить себя от нечаянной атаки, австрийцам следовало бы еще с вечера своего прибытия занять некоторые высоты и захватить в свои руки переправы через Стригауский проток. Но австрийцы спустились с гор и прибыли на место бивака лишь с наступлением темноты и едва успели ознакомиться с окружающей местностью. Пожалуй, можно было ускорить переход через горы; но ведь сперва надо было оглядеться, не стоят ли пруссаки у самого подножия гор, чтобы отдельные части армии не попали прямо в объятия неприятеля. А если бы решили провести ночь в горах, с тем чтобы на следующий день более коротким переходом заблаговременно спуститься на равнину, то опасность была бы тем больше, что пруссаки, от которых начало движения не могло укрыться, тотчас же атаковали бы войска при выходе их из ущелья. Мысль, что пруссаки уже на следующее утро до восхода солнца окажутся со всеми своими силами на месте и смогут сразу перейти в наступление, едва ли могла прийти в голову австрийскому полководцу Карлу Лотарингскому. Именно в создании этой неожиданности и сказались в действиях прусского короля его гениальность и творчество. Как принято превозносить инициативу в стратегии! Сражение при Гогенфридберге показывает нам, насколько все подобные принципы имеют чисто относительное значение; Фридрих одержал стратегическую победу именно потому, что он переложил на плечи противника инициативу и предоставил ему повести стратегическое наступление, а что это он сделал не из недостатка в нем наступательной энергии, а из мудрого расчета, доказывает нам само выполнение операции.
Три перехода сделал Фридрих по следам отступающего неприятеля. И на этом снова наступила остановка военных действий. Австрийцы заняли выгодную обеспеченную позицию за реками Эльба и Адлер, а пруссаки простояли лагерем целое лето, почти 4 месяца, против них, и дело не дошло до сколько-нибудь значительного боевого столкновения. Мы видим, как в конечном счете ничтожны были, при тогдашних условиях, материальные плоды даже такого крупного тактического успеха, каким являлся для той эпохи Гогенфридберг. Фридрих уже к моменту этого сражения располагал не меньшими силами, чем объединенные австрийцы и саксонцы (в круглых цифрах 60 000 человек); потеряв 4 800 солдат, он нанес им урон в 14 000-16 000 человек и 80 орудий и, следовательно, стал уже значительно сильнее противника. Если бы он был приверженцем стратегии сокрушения, он непрерывно проследил бы уже потрясенного неприятеля и постарался бы его снова атаковать как можно скорее. Так как австрийцы потеряли 2/3 своей артиллерии и располагали теперь лишь 41 орудием против 192 у пруссаков, то для современного критика даже атака адлер-эльбинской позиции показалась бы возможной, а если нет, то эту позицию можно было бы обойти. Однако король был далек от этой мысли, в особенности потому, что в предшествующем году уже изведал на опыте, как опасно для армии, подобной его, глубоко вторгаться в неприятельскую страну и отрываться от собственной базы снабжения. Его интендант фон дер Гольц настоятельно предостерегал его даже, чтобы он вовсе не переходил через горы и вообще не продвигался вперед по богемской территории, так как он не мог доставлять вслед ему припасы на крестьянских подводах143.